После разрыва второй помолвки с Фелицией Кафка и дальше связывал образ человека, находящегося «вблизи входа» в сионизм, со своими влюбленностями. Так, в 1919 году Кафка познакомился и вскоре обручился
с Юлией Вохрызек, простой девушкой, дочерью бедного сапожника и смотрителя синагоги. Эта женщина «обладает неисчерпаемым запасом самых ярких выражений на идиш, которые из неё так и сыплются», – говорил Кафка Броду. (Впрочем, ни её происхождение, ни её идиш не нравились отцу Кафки, который посчитал девушку déclassé, безродной.) Юлия, чей первый жених, молодой сионист, был убит в окопах Первой мировой войны, присутствовала на лекциях Брода по сионизму. Почти сразу после первой встречи с Юлией Кафка попросил Брода отправить ей экземпляр его эссе «Три фазы сионизма», написанного в 1917 году14.
Благодаря Броду Кафка ещё до встречи с Фелицией соприкасался – правда, по касательной – с сионистскими кругами. Так, в 1910 году он начал вместе с Бродом ходить на собрания и лекции, которые проводила группа «Бар-Кохба». В отличие от Теодора Герцля, члены «Бар-Кохбы» больше интересовались возрождением еврейской культуры, чем политикой создания еврейского государства. Они понимали сионизм не как свою цель, а как средство духовного обновления. В августе 1916 года Кафка упомянул об этом в открытке, адресованной Фелиции: «Сионизм, доступный сегодня большинству евреев, по крайней мере у его внешних пределов, – это лишь вход в нечто гораздо более важное».
Диалог по этому вопросу начался у Кафки много лет раньше, – он вёл его со своим другом Хуго Бергманом. Тот примкнул к группе «Бар-Кохба» ещё в 1899 году, когда ему было 16 лет, а в 18 лет уже был избран главой этого объединения. Однажды, в 1902 году, 19-летний Кафка выразил недоумение по поводу приверженности его друга сионизму, на что Бергман ему ответил:
Разумеется, в твоем письме не хватает обязательной издевки над моим сионизмом… Меня всякий раз удивляет, почему ты, который так долго был моим одноклассником, не понимаешь моей приверженности сионизму. Но если бы передо мной стоял сумасшедший со своей idee fixe, то я бы не стал над ним смеяться, потому что для него эта идея – это часть его жизни. Ты считаешь, что сионизм – это моя idee fixe… Но у меня не хватило сил остаться в одиночестве, как это сделал ты.
В 1920 году Бергман выехал из Праги в Палестину, где в конце концов стал первым директором Национальной библиотеки Израиля (с 1920 по 1935 годы). Как отметил Макс Брод, под руководством Бергмана она стала «самой большой, самой богатой и самой современной библиотекой на Ближнем Востоке». Затем Бергман был назначен ректором Еврейского университета в Иерусалиме. Кафка с большим интересом следил за его карьерой. В 1923 году Бергман заехал в Прагу чтобы выступить с лекцией в сионистском клубе «Керен