Наш народ-властелин, ничем не обнаруживая разочарования, практически в облике мастера, незыблемая, покоящаяся в себе масса, которая, что бы ни говорила видимость, может только раздавать, а не получать дары, – народ продолжает идти своим путём7.
Герой этого рассказа Кафки сообщает, что история Жозефины, певицы-мышки, это «лишь небольшой эпизод в извечной истории нашего народа». Мышиный народ, добавляет рассказчик, всегда «вызволял себя из беды, пусть и ценою жертв, от которых у учёного историка волосы становятся дыбом»8.
Брод обратился к культурному сионизму не только для переосмысления своей связи с еврейским народом, но и с целью критики размывания коллективных идентичностей меньшинств в новых национальных государствах. «Для меня, – писал он в сионистском еженедельнике Selbstwehr, – не существует никаких сомнений касательно того, что „еврейский националист“ не может быть „националистом“ в том смысле слова, который обычно используется сегодня. Миссия еврейского национального движения, сионизма, состоит в том, чтобы дать слову „нация“ новое значение». Возрождение иудаизма и воскрешение иврита могут состояться только в том случае, если они укоренятся в Земле Израилевой. «Прежде всего, – писал Брод пражской писательнице Августе Хаушнер (1850–1924), – «еврейский национализм не должен создавать ещё одну шовинистическую нацию. Его единственная цель – вернуть к жизни примиряющий, всеобъемлющий гуманный гений евреев, который сегодня выродился».
Национализм, разраставшийся после падения династии Габсбургов, придал миссии Брода новую актуальность. «Еврей, который серьёзно относится к национальной проблеме, – писал Брод, – обнаруживает себя сегодня в центре следующего парадокса: он должен бороться с национализмом с целью установления вселенского братства людей… и одновременно он должен быть вместе с молодым еврейским национальным движением».
Национализм, разраставшийся после падения династии Габсбургов, придал миссии Брода новую актуальность.
Во время Первой мировой войны Брод читал лекции о всемирной литературе – то, что сегодня можно было назвать «чтением великих книг», – для молодых еврейских женщин, которые бежали из Восточной Европы, спасаясь от ужасов войны. В первом номере журнала Der Jude он назвал этот опыт своим «единственным утешением в это бездуховное время». «Очаровательная свежесть и наивность исходят от этих девушек», – пишет он. Они для него являются «насквозь духовными». В своём эссе Брод сравнивает учениц с более поверхностными