Генри был нужен самый лучший адвокат, и одним из наиболее успешных и дорогих адвокатов в Мобиле был М. Э. «Бабба» Марсал. Два года назад, когда Бенни продал четыре из своих доходных домов на Херндон-авеню, он был человеком со средствами, но большая часть вырученных денег была уже потрачена, и теперь у него и близко не было тех 50 000 долларов, которые Марсал хотел получить авансом за защиту Генри.
Не видя, где еще можно раздобыть такие деньги, Бенни в июле 1983 года решил сжечь свой дом, чтобы получить выплату по страховке. Он и его собратья по Клану вынесли из дома новый дорогой телевизор, прежде чем поджечь его. Затем Бенни обратился в страховую компанию за выплатой возмещения, чтобы отдать эти деньги Марсалу. Однако местному пожарному дознавателю и представителю страховой компании пожар показался подозрительным, и оба начали расследовать его обстоятельства. Так что в то время, как его сын ожидал суда по обвинению в убийстве, Бенни рисковал очутиться рядом с ним в окружной тюрьме.
Сидя в крошечной камере, Генри знал, что показания ближайшего друга могут привести к тому, что его признают виновным и приговорят к смерти на электрическом стуле в тюрьме Холман. Эта перспектива внушала такой ужас, что в своих любовных письмах к Дженет Дим он ни разу не упомянул о своих мыслях в эту сторону.
Генри жалел себя. Он мог бы обрушиться с упреками на Бенни, мог бы заявить, что это Бенни виноват, но вместо этого только горько сетовал на несправедливость. Он не убивал Дональда, и нечестно, что прокурор пытается заставить его отдуваться за кого-то другого. Он только-только начал приводить в порядок свою жизнь и встретил женщину, с которой собирался провести всю оставшуюся жизнь, и вдруг на него обрушилось ужасное несчастье.
Разговаривая с Дженет, Генри плакал и признавался ей, каким слабым он себя чувствует и как ему тоскливо. В разговорах со своим отцом он пытался вести себя как подобает мужчине, но писал Дим: «Начинаю понимать, что не такой уж сильный». Ему совершенно не хотелось встречаться и беседовать с Бенни, и он клялся, что «когда все это наконец закончится, многое изменится». Но сказать этих слов отцу он смог, не мог даже намекнуть ни на что подобное. Сейчас он зависел от отца еще больше, чем когда-либо раньше; вероятно, от Бенни зависела сама его жизнь. Отец сказал ему, что уже потратил на его защиту 63 000 долларов. Целое состояние, а ведь дело еще даже не дошло до суда.
Сидеть в крошечной тюремной камере уже само по себе плохо, но еще больше Генри угнетало то, что ведение защиты оставалось вне его контроля. Всем ведали Бабба Марсал и его отец. «Я никто и всегда был никем, – писал он своей возлюбленной. –