Прежде всего потому, что Смерть с трудом вспоминала свои реплики и их приходилось ей суфлировать, слово за словом, добраться до заключительной сцены никак не удавалось. Поэтому занавес опустился после речи Рут, произнесенной со звучной прямотой.
– Меган, – сказала она, – у тебя безупречная память на все, что ты видела в кино или по телевизору, вплоть до рекламы. Память по-своему просто замечательная. Не могла бы ты, ради всего святого, уделить хоть малую ее долю этому?
Однако, подумал Мюррей, даже и без заключительной сцены счастливый конец пьесы неизбежен. Деревенские жители, за возможным исключением Эвви Тремейн, исправляются – возвращаются к своей подобающей средневековой жизни; спасаются от своего средневекового чистилища. Что касается Распутной Жены, то он не был уверен. Она могла считать, что идет вместе с толпой, но природу ее выдавала развинченная походка. А почему нет? Фрэнк Конми сказал бы: «Разве это не дело природы?»
Это ее дело. Взять человека, живущего на верху мира – по крайней мере, на верху «Сент-Стивена», – обладающего здоровьем, богатством и женщинами – всем в достаточной мере. Он знал, чего хотел, и теперь это принадлежало ему. А тут возникает природа и говорит ему, что все это, вместе взятое, не стоит и ногтя Рут Винсент. Говорит, в сущности, что живет он теперь только для того, чтобы завоевать для себя Рут.
Сделать это возможно, сделать это нужно. Единственное препятствие представлял собой Ландин, точнее, ее отношение к нему. Если этот человек потерпит неудачу, утверждая свою невиновность и чистоту души до самого конца, для нее он станет мучеником, а мученики для подавляющего большинства женщин извращенно привлекательны. Поэтому главной целью было поглубже утопить Ландина, чтобы его ничто не могло спасти. Чтобы, пока он будет отбывать в тюрьме свой срок от двух с половиной до пяти лет, от него остались только дурные воспоминания. В этом заключалось все. И после этого не останется никаких проблем.
В машине Рут сказала:
– Если выказываете традиционное мужское недовольство необходимостью ждать женщину, пожалуйста, не надо. Я сказала вам, что на это уйдет время.
– Что? О-о, прошу прощения. Я не думал ничего подобного. – Он вел машину, глядя прямо перед собой, силясь не повернуться и взглянуть на ее профиль или хотя бы не бросить взгляд на ее ноги. – На самом деле я думал об этой пьесе.
– Что думали о ней?
– О том, как Смерть постоянно появляется в этих старых моралите, чтобы страхом вернуть людей к добродетели. Но поскольку даже самый тупой крестьянин знал, что дни его все равно сочтены, так ли уж легко было его испугать?
– Конечно, легко. В конце концов, тут не просто вопрос смерти. Это означало, что ты закроешь глаза и тут же откроешь их перед вратами