Мэт воспринял идею поездки с энтузиазмом. Он вымотался за последние дни и был не прочь выехать за город. Я взял на себя нехитрую подготовку к короткому путешествию: купил еды и спиртного и все тщательно упаковал, так что когда Йоханнес и Мария подъехали к нашему дому на большом черном джипе, мы едва втащили в него всю снедь.
Берег моря находился в нескольких часах езды. Оживленные разговоры успели поутихнуть, каждый занялся своим делом. Мэт уткнулся в электронную книгу, Мария, сидевшая рядом со мной, положила на колени устрашающих размеров том с какими-то таблицами и пентаграммами, а я, силясь не смотреть на нее лишний раз, чтобы не смущать себя и ее (а заодно Мэта и Йоханнеса, которые при желании могли увидеть нас в зеркале заднего вида), решил проверить почту, благо сеть пока ловила. Пришло несколько сообщений. Пара от коллег с работы, еще два я пометил как спам, а в последнюю очередь открыл новую дневниковую страницу Катерины.
Камень у падъезда: Я ни выхадила из дома потому что болела и камень сказал, что лучше бы я и дальше дома была. Человек-нечеловек прадалджает ходить. Мне надо к нему не подходить. Больше не пойду гулять вечером.
Камни в соседнем дворе в палисаднике: Я шла в школу они практически выли. Мне стало страшно и я побежала быстро.
Камень у школы (у зопасного выхода): Физкультура была на улице и мы бегали вокруг школы. Я присела отдохнуть возли него и рассказала, что было утром. Он сказал, чтобы я не баялась камней, потому что камни плохого мне не сделают. Они просто предупреждают. Поблизасти что-то плохое вот они и орут. Я спросила про человека-нечеловека, если это он то совсем близко рядом со мной. Но камень сказал, что мне просто надо не подходить к нему а так вокруг много всего хуже. А под землей больше всего.
Камень у магазина: Ворчал что все люди ему надоели и скоро умрут. Я сказала ему что мне сказали камни не злые, а он сказал что не из-за него, просто все люди умирают. Я испугалась и почти заплакала и он тогда стал меня успокаивать и даже немного спел красивую песню.
Страницу украшали камни с раскрытыми ртами, снежинки, листочки, завитушки. Я со вздохом потер лоб. Судя по всему, дела у Катерины были плохи. Она явно чего-то боялась и чувствовала себя в безопасности только дома. Возможно, ей угрожали, или она увидела что-то на улице. Я посоветовал ее матери, чтобы она выяснила, не разговаривают ли с дочкой дома другие вещи, воображаемые друзья или голоса в голове, а также узнала, не стала ли Катерина, не дай бог, свидетельницей преступления или жертвой угроз. Конечно, с моей стороны такая диагностика, посредством электронных писем, была как минимум непрофессиональным свинством, но я действительно считал, что девочке пока рано отправляться к психиатру. Очень