– Отставить! Сержант Черняков ко мне, второй батальон в расположение шагом а-а-рш! Я бегом к полковнику, он в центре плаца стоит со старшими офицерами бригады. Докладываюсь.
Он мне: – Ну что, сержант, допрыгался!? Бумага из округа на тебя пришла. Пауза…
– Ладно, не нервничай, не стану дальше пугать. Разрешено отпустить тебя в Москву, сдавать экзамены. Как поедешь без вызова?
Я ему: – Вызов уже получил, да что толку, ехать-то нельзя было, служба.
– Ну, ты даешь! – заорал на весь плац полковник. Это ж надо было удумать: товарищ генерал армии, вы должны понять! Я уверен был, что придется подержать тебя на губе суток десять для науки, а ты возьми да на белом коне окажись. Не зазнавайся, еще экзамены сдать надо. Давай, срочно добирайся в часть, там начальник штаба тебе бумаги выправит. Будь здоров, сержант Черняков. Не подведи там спецназ ВДВ!
У меня хватило духу сохранить спокойствие только чтобы достойно и громко поблагодарить, потом: рашшите итти?
Повернулся, помню, шагов пять отмаршировал, а потом плюнул на все условности военно-полевого времени, подпрыгнул козликом и, взвизгнув что-то вроде «ы-ы-и-и-бля!!! Достал!», понесся к своим в батальон, вещи собирать.
Добирался до части на попутках, потом на электричке. Это где-то километров за двести. К отбою успел. Утром начштаба, полковник Барышев, вечно хмурый такой дядька с повадками старого офицера из дворян, уважительно так встретил, выдал на руки рекомендацию политотдела (вполне достойно представили сержанта Чернякова), отпускное удостоверение на 20 суток, солдатскую зарплату за месяц, включая «прыжковые» за последние учения (это то, что нам за каждый прыжок платили).
В тот же день отъехал я в Могилев, к маме. Она уже второй раз замуж вышла после смерти отца в 1963 году. За майора (кстати, тоже десантника в отставке) Маркина Захара Петровича. Жили они в его квартире на проспекте Мира, в центре города. Посидели, конечно, выпили, порадовались. Новый родственник – отчим откровенно признался, что не верит в мои шансы на поступление в МГИМО. Московский, мол, институт, да ещё закрытый. Туда только москвичи и самые «блатные» детки со всего Союза поступают. А тут ты, солдатик простой. Не-е-е, не обнадеживай себя, подумай лучше, что дальше делать будешь, чем после армии займешься.
Через день поехал я Москву брать. Взял с собой старый гражданский костюмчик, пару каких-то сорочек и ботинки свои старые. Денег на жизнь московскую дали мне родственники совсем мало. Захар, прижимистый мужик, сослался, что зарплату еще не получил, у мамы тоже никаких сбережений не было. Ладно, думал я, весело шагая к вокзалу, прорвемся.
В Москве жил дезертиром. В начале почти легальным, а потом и вовсе нелегальным. Дело в том, что первые две недели кой-то майор-дубина из городской комендатуры отказывался меня ставить на учет по причине, видишь ты, имеющегося приказа