Нас, советских, меньшинство было. На втором курсе избрали меня председателем студсовета общежития. Как ни странно, но уже после этого мне, хочешь-не хочешь, пришлось стать настоящим дипломатом. Несть числа, сколько всяческих международных и околополитических проблем, возникавших ежедневно в этом вавилонском скоплении народов, приходилось решать на месте, без вовлечения в разборки начальников из деканата по работе с иностранцами.
Иноземцы наши уважительно ценили мои способности выкручиваться из сложных, порой, конфликтов, гасить их и восстанавливать порядок. Без доносов на верх, институтскому начальству.
Но случались и кризисы.
Когда в августе 1968 года в Чехословакии начались откровенно антисоветские выступления, почти все чехи и словаки из моих коллег по общежитию объединились в нелегальную политическую организацию и начали, мать иху перемать, агитировать остальных студентов за поддержку нарастающей чехословацкой революции, за демократию, за смену социалистического режима демократическим.
Что тут началась! Засуетились начальники из деканатов, институтских парткома КПСС и бюро комсомола, подключились агенты КГБ. Меня вызвал к себе ректор (ого, до этого я его только издали мог узреть) и так кричал, так топал ногами, что можно было запросто, я извиняюсь, на жопу упасть, там же, у него на ковре в кабинете. Я сумел устоять на ногах и продолжал слушать. Ректор пригрозил отчислением из института за пособничество антисоветской пропаганде в общежитии и заявил, что даст указание избрать нового председателя студсовета.
Закончилась эта история сама-собой. Народ общежитейский успокоился сразу же после того, как в Прагу вошли советские войска и танки. На собрании меня, на зло всем начальникам, переизбрали председателем студсовета (помню, только поляки-вражины были против). Кроме того, одновременно я стал начальником «оперативного отряда». За порядком приходилось присматривать, да и подворовывали студентики. То радиотехника, то шмотки пропадали. Человек десять в отряде было. Следили, агентурой обзавелись на этажах, засады устраивали. Поймали кого-то из поляков, двоих наших. Напугали остальных тоталитарным режимом проверок и наблюдения. Поспокойней жизнь стала.
Начальство правильно оценило моё усердие и согласилось на мою просьбу оформить дежурным комендантом. Вечерние вахты и дежурства по выходным – не так уж и обременительны были, а деньги нужны были. На одну стипендию очень непросто перебиваться было. Мама продала в Могилеве дом на Моторной улице, и часть денег переслала мне. Пару лет на пропитание как-то хватало, а потом прижимать жизнь начала. Так что комендантская зарплата очень даже кстати пришлась.
Женился
На