План. Он был так прост и изящен. Обман. Как скрывался Голос внутри нее и от нее, так муха скрыла свой план от Голоса. Она ослабла. Даже порывы в ней утихли. Мысли путались и порой мир казался незнакомым. В этой пелене легко удалось схоронить одну мысль. Даже знай Голос, что именно нужно искать, в дальнем уголке сознания, за безобидной оберткой в паутине и тумане, разглядеть что-то отчетливое не удалось бы и ему. Следующее ее пробуждение будет последним. И в следующий приход Врага она заснет в последний раз, глубоко и страшно. Мозг и память совершенно подчинялись ей, поэтому засыпала она с легкостью, а просыпалась с непривычным удовольствием. Она нежилась даже, не желая отпускать пугавшие раньше оцепенение и холод. Но мир был неумолим. И вскоре она уже насыщалась очередной янтарной каплей, небрежно оставленной Врагом. Поев, муха неторопливо переползла на привычную свою высоту, белую и приятно прохладную, и стала ждать. Время текло все так же пусто, в наполненности комнаты формами и в различии этих форм виделась мухе упущенная раньше красота и важность. Даже само ожидание наполнилось странной покойной негой. Стоило принять это решение раньше, ведь ощущения и чувства эти были приятны.
Из сонного созерцания ее вывел шум. Враг снова грохотал. По тому как и чем он издавал звуки муха научилась предвидеть, что будет дальше. Сейчас он шумел, готовясь покинуть мир. Свет кончился разом. В кромешной темноте одиночество казалось логичным и почти приятным. Но наслаждаться им не было времени. Сначала нужно было добраться до источника. Муха слетела было с верхотуры и опустилась было на пол. Но силы разом оставили ее и она рухнула на подлете. Неистово жужжа, она перевернулась и встала на лапки. По воздуху вышло бы быстрее, но торопиться ей некуда, и хорошо, что хотя бы есть силы идти.
Когда она добралась до печи, лапки почти не слушались ее – низ был холоднее верха, и сон уже начал оплетать ее. Но тепло понемногу вернуло ей силы. Источник был все еще горяч, но только сверху. Она знала, что есть брешь, через которую можно пробраться внутрь, ниже нутра источника. Тепло там уже мягкое, неопасное. Но главное – там невыразимо много пыли, мелкой и въедливой.
Муха пролезла внутрь. Здесь темнота была совершенно другой, густой, дышащей, ароматной. Она помедлила, но скоро двинулась вперед. Лапки все сильнее утопали в зыбкой пыли. Впереди лежало что-то маленькое, чуть светлое. От него исходил жар.
– Стой!
Муха послушно остановилась. Дальше идти было и не нужно. Она из последних сил заставила жужжальца запеть, разгоняя пыль вокруг и под ней, и скоро погрузилась в теплую глубокую яма. Мелкая пыль покрывала ее всю. Двигаться стало тяжело, но она двигалась. Лапками муха разгребала пыль, погружаясь все глубже, осыпая на себя все больше и больше сора. Наконец, она почувствовала под лапками