С такими нерадостными думами брёл я к базару, горестно опустив затуманенные очи, как неожиданно, прямо, можно сказать, под ухом раздался звонкий, самодовольный голос:
– Эй, Ркаил!
Я вздрогнул. Передо мной стоял сержант, гогочущий от вида моей растерянности.
– Ты чего, фраер, очумел, что ли, старого другана не признаёшь?
– А-а, привет, – ответил я, всё ещё медленно возвращаясь в действительность. Надо было сказать ещё что-нибудь, но на вялый ум пришло только дежурное:
– Куда направился?
– Как куда? – удивился сержант. – Я на дежурстве. А ты вот чего? Идёшь мимо и старого кореша в упор не видишь?
Он вдруг лукаво хохотнул:
– Может, ты ищешь динамит, чтобы взорвать к чертям собачьим этот памятник царю Грозному?
И он кивнул головой в сторону реки Казанки, где возвышался постамент в честь солдат, погибших при взятии Казани.
– Брось шутить, – мрачно ответил я, натужно пытаясь вспомнить имя этого сержанта. От такого умственного напряжения мозги чуть не закипели, а на темечке зашевелились волосинки. В самом деле, как же его зовут? Года три или четыре назад мы жили с ним в общаге на улице Красного Знамени. Вот незадача! Память дырявая! Никак не могу запомнить имена старых знакомых!
– Ты всё там ещё живёшь? – спросил я, пытаясь нащупать тему разговора.
– Там, там, – радостно подтвердил сержант.
Наконец память моя стала проясняться, и я вспомнил, что знакомый мой был родом из Азнакаевского района.
– Ну, а ты где? – спросил сержант.
– Где-где… На улице, – буркнул я.
В груди у меня вдруг потеплело, как всегда бывает, когда есть кому излить душу.
– Жить негде, ёлки-моталки, – посетовал я. – А зима на носу.
– А работаешь где? – поинтересовался сержант.
– Где придётся, – махнул я рукой. Терпеть не могу такого вопроса.
– Грузчиком, что ли? – наморщил свой узкий лоб сержант. Видимо, в его единственной мозговой извилине с быстротой шаровой молнии пронеслось несколько предположений. В глазах его отразилось такое удивление, будто он спрашивал меня: алкаш? вор? бомж? бич?
– Да я рассказы пишу, – нехотя выдавил я из себя.
– А-а… – ухмыльнулся сержант, радуясь что его бывший сосед по койке не совсем уж пропащий человек. – Писатель! Максим Горький!
– Габдельджаббар Кандалый! – воскликнул и я, имея в виду татарского поэта прошлых веков, дабы хоть немного поднять в глазах сержанта свой авторитет. Дескать, и мы не лыком вязаны!
– Ну, для писательства тоже нужны условия, – глубокомысленно заметил сержант. – Ты и не женат?
Я покачал головой в знак отрицания своего супружества. Этот вопрос мне тоже порядком надоел.
– А ты? – в свою очередь спросил я.
– Нет, – погрустнел сержант. – Как можно привести жену в эту крысиную нору?
«Недалеко