– Куда путь держишь?
– Туда, где солнце клонится к закату… На запад…
Про пещеру я не стал упоминать.
– Туда ты всегда успеешь! – засмеялся джигит. – Хотя бы на это лето останься здесь. Табун большой, поможешь мне.
Не дожидаясь моего ответа, он подкинул в костёр хворост, повесил прокопчённый казан. Вскоре в котле вкусно забурлила шурпа с бараниной, а в чайнике закипел ароматный чай из луговых трав…
Проснувшись наутро, я не обнаружил пастуха. Лошади разбрелись по подножию кургана. Вооружившись кнутом, я побежал сбивать животных в табун. Наступил полдень. Я поднялся к роднику, развёл костёр. Грустно стало почему-то. Взял в руки курай пастуха, подул. Полилась музыка – не музыка, а откровение. Кони бросили щипать травку и повернули ко мне свои умные, сосредоточенные морды. И тут я увидел девушку, поднимавшуюся на курган. Она остановилась возле меня, стала слушать.
Мне стало неудобно под взглядом её пронзительно-голубых глаз, и я отложил курай в сторону. Девушка дотронулась до моего плеча.
– Хорошо играешь, джигит.
– Вообще-то я впервые взял в руки курай, – засмущался я, сам удивляясь невесть откуда взявшемуся таланту музыканта.
– Я поесть тебе принесла, – тихо сказала она, вынимая из лукошка каравай хлеба и завёрнутое в лист лопуха мясо.
Повесили казан, чайник. Закипела шурпа, обдал ароматом травяной чай.
– Не уходи, – попросил я. – Мне скучно здесь одному.
– Меня зовут Тансылу[3], – ответила она.
– Не уходи, Тансылу…
Она улыбнулась:
– Одинокому везде хорошо.
Внизу, у подножия заржал аргамак Япанчи, взметнув до небес свою летучую гриву.
На губах девушки был вкус свежей земляники.
– Мы никогда не расстанемся!
Она серебристо засмеялась.
Затанцевали на небе звёзды, потом небосклон будто в бессилии упал на нас мягким одеялом.
Во сне снова явился Хызр Ильяс. Он уже никуда не звал, и только стучал посохом по земле.
Я проснулся на заре. Погладил волосы Тансылу, провёл ладонью по её нежно-розовым щекам. Она не проснулась. Когда солнце поднялось, я уже был далеко от того кургана. Кургана Япанчи. Где-то позади слышался топот коней, хлопки пастушьего бича.
Я улыбнулся. До заветной пещеры ещё было далеко. К вечеру поднялась буря, блеснула молния, грянул гром. Ливень длинными кнутами лупил землю. Вокруг не было убежища от непогоды, и я решил продолжить свой путь через коридор бесноватых молний… Я уже был не в состоянии понять, кто я, куда, зачем иду. Вот-вот готовый упасть от изнеможения, я вдруг натолкнулся на какую-то каменную стену. Шаря по стене изодранными до крови руками, я стал искать дверь или ворота. Наконец нащупал дверное било в виде дракона. От удара железа об железо послышались чьи-то торопливые шаги…
Падая, я простонал:
– Люди добрые, примите бедного путника…
Одетые