– Знаете, что, – сказал гоф-медик, предлагая завершить сей разговор, – возвращаемся обратно к дому Митрофана Заведеевича, он вам и даст на всё ответ. Я могу чего-то и не знать…. Да, как же я могу не знать-то? Невероятно! Я могу не знать в подробностях о тутошних делах, но слух до меня долетел бы непременно! Нет, пропустить такое никак не возможно-с! О! Вот, сами полюбуйтесь! Вот вам и жена кузнецова, Ольга, и с Мишуткой в придачу!
И в самом деле, по улице, не доходя до наших господ домов эдак, семь-восемь, шла женщина, нёсшая котомку, накрытую полотном. Рядом с ней шёл, как бы его описать? Ещё не юноша, но уж и не подросток, однако успевший побывать на слуху у друзей помещиков не токмо, как странный, но и страшный, по своему, Мишутка.
У женщины обе руки были целы, а парнишка… был как парнишка.
Карл Францевич призывно помахал кузнецовой жене рукою. Однако, вместо того, чтобы направиться к призывающим её господам, эта пара скорёхонько повернула направо и, почти что бегом, забежала в чей-то двор. Громко хлопнула калитка.
Непонимание, которое оставила после себя таковая выходка, была понята каждым по-своему.
– А вам тут не рады, – не понятно, ради каковой надобности отпустил шутку Модест Павлович. И добавил, – что-то здесь всё-таки происходит.
– Либо начинает происходить, – в высшей мере задумчиво проговорил Кирилла Антонович и, не произнеся ничего более, поворотил свои стопы к дому поселкового головы.
Остальным пришлось присоединиться.
Штаб-ротмистр прекрасно понимал, что творилось в голове его друга, и никаких разъяснений не просил. Видать, он точно знал, что скоро их получит.
Чего нельзя было сказать про Карла Францевича. Острейшее любопытство, распиравшее его изнутри, с величайшим трудом удерживалось благородством и воспитанием. Именно благодаря вышеупомянутым качествам один из людских пороков был благополучно изменён на человеческую добродетель. На терпение. Но, как оказалось, не полностью. Один вопросец всё же вырвался на свободу.
– Что, осмелюсь спросить, вы имели в виду, произнося подобное?
– Овцы сами не стригутся. Их остригает овчар, и только в то время, которое сочтёт более, для подобного действия, подходящим.
Ответ помещика скорее походил на позабытую притчу, нежели на ответ человека, понимающего суть происходящего. Однако то ли таковой ответ устраивал гоф-медика, либо был полностью ему непонятен, но обратная дорога к гостеприимному дому прошла в молчании.
ТУМАН.
ЧАСТЬ ТРЕТIЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ВАМ МАЛО ЗАГАДОК? ИЗВОЛЬТЕ, ВОТ ВАМ ЕЩЁ!
Так, для стороннего наблюдателя, поведение Кириллы Антоновича, вернувшегося сотоварищи в дом поселкового головы, было более чем непонятно.
Его решимость прекратить прогулку и осмотр Великоважского