Однако нет, начать с этого – все получится слишком длинно. Есть другая исходная точка, более приближенная к теме, – самое начальное, еще студенческое вступление в профессию.
…Конец 1957 года. Одна из последних перед зимней сессий лекций. С мяукающим скрипом при-открывается дверь аудитории, и чья-то просунувшаяся голова, перекрывая журчащую доцентскую речь, можно сказать хамски вещает:
– Александра Щербакова срочно к телефону на кафедре…
Действительно, в забитом столами и столиками кабинете кафедры печати, обычно заполненном делови-тым шевелением, а сейчас безлюдным, лежит в ожидании снятая с рычагов трубка.
– Это Зиновий Абрамович Янтовский. Вы должны прямо сейчас пойти в главное здание на кафедру ботаники…
Зиновий Абрамович – руководитель нашей самой первой практики. Журфак УрГУ (впрочем, тогда еще не «фак», а отделение) был славен прежде всего деловой профессиональной хваткой своих питомцев. Уже выйдя из альма-матер, я в местных редакциях не раз слышал подобное: хочешь подбавить своей конторе интелли-гентности, бери ребят из МГУ, а если для работы – то из Свердловска.
Действительно, у нас культивировалось отношение к практике как к самой ответственной дисциплине. Нашего однокурсника, не выполнившего предписанные нормативы «пятой четверти», не задумываясь отчис-лили из университета. Через год восстановили – но это было уроком всем.
Первая практика, так сказать, домашняя, была на первом же курсе. Тогда мы и узнали Янтовского. Он числился на кафедре печати, но его рабочее место было вдали от учебного здания – в типолаборатории, а проще говоря – в маленькой университетской типографии. Там выпускалась многотиражная газета «Уральский университет». Зиновий Абрамович редактировал ее. А также на деле пополнял наши познания типографских премудростей.
Он не был полиграфистом. До нас доходили слухи о его прежнем славном журналистском прошлом. Но в годы сталинских репрессий он попал под их каток. И ему была закрыта возможность работать в профессии в прежнем качестве.
Янтовский пришел к нам и сообщил, что отныне и до конца учебного года наш курс есть не что иное как редакция газеты «Уральский университет». И объявил запись, по желанию, в ее отделы. Как мне сейчас вспоминается, самым популярным тогда оказался отдел культуры. Самым «обиженным» – науки. В нем оказался один штык – А.Щербаков. Так что конкуренции у меня не было. Но не это обстоятельство меня манило, а подспудное подозрение, что где-то именно там – самое интересное.
И первый же выход на «свободную охоту» оказался удачным. Как ни напрягаю память, не могу сейчас установить, кто или что вывело меня на Адольфа Мокроносова. Ему не было и тридцати, кажется, он был еще аспирантом или ассистентом.
Оказалось, у меня счастливо сохранился мой маленький, тощенький первый журналистский блокно-тик. В нем есть такая страничка.
«О карт. Клубни – органы размножения. Цветение – и не цветение. – Потому что вещества – в клубни, а не к цветку. Бутоны завязываются. Опыты, кот. доказ., что может