Кто-то в него вписал две не очень уклюжие фразы: «В газете «Уральский рабочий» уже сообщалось о том, что так поразило в растении ученых Уральского университета. А мы давайте подробнее…» И т.д. А еще, как мне показалось, никто не обратил внимания на маленький курьез. Материал поставили под рубрику «В лабораториях ученых». В этом было лукавство. Многострадальный пустынный цветок действительно находился в лаборатории (о его существовании в холодном месте между окном и черной шторой попросту забыли), но случившаяся с ним метаморфоза не имела никакого отношения к работе исследователей.
Однако все это не могло испортить мое победительное настроение. В то время я как раз задумал перейти на заочное обучение и поскорее заделаться в истинного профессионала. История с «вечеркой» подхлестнула это стремление. И уже в конце апреля я стал ответсекретарем многотиражной газеты «Резинщик».
Конечно, я не знал, что мне суждено – таковой оказалась планида – в ней работать лишь полгода, и стал распахивать свою так называемую творческую ниву. Причем, многопольную. Одновременно с освоением редакционного производства я надумал ступить на стезю популяризации науки. Ну, еще и техники. И почему же нет? Разве у меня уже не получается кое-что в этом деле? Особенно мне нравилось выискивать параллели сложных умственных построений с житейскими, бытовыми понятиями.
Завод резиновых технических изделий – не путать с продукцией легендарного предприятия в Баковке, – при котором выходил мой печатный орган (тогда все газеты были «органами», в данном случае – парткома, профкома и дирекции), находился на одной промплощадке с мясокомбинатом. Мы, резинщики, с ним дружили, поскольку там была сытная и дешевая столовая, и многие из нас имели пропуска на его территорию. Чрезвычайно, надо сказать, вонючую, но… инстинкт голода, как известно, превалирует над всякими иными человечьими (как и животными) побуждениями.
Как-то я ради спрямления пути в столовую проходил через какой-то мясообрабатывающий цех. И увидел в отдалении механизм, который мне показался похожим на каландр, машину, придающую неупорядоченной, растрепанной резине причесанный, нужный для той или иной детали профиль. И надо же, в этот момент именно в говяжьем средоточии совсем иной, продовольственной, отрасли в моей голове вспыхнула идея не какого-нибудь репортажа, а основательного повествования, можно сказать, саги о резине. Вспомнилась ситуация из когда-то прочитанного «Гиперболоида инженера Гарина», где тот настраивает свой всепроникающий луч на разрушение металла, дерева, стекла и т.д. Недогадливый Гарин! – захотелось мне сказать во первых строках моей будущей саги. – Всего-то при такой необходимости надо было приказать: «Убить всю резину».