Шелопут и фортуна. Александр Сергеевич Щербаков

против нее – я никогда ее в глаза не видела, кроме как на фотографии с мопсами. Просто я не читала ни одной страницы Дарьи Донцовой. Я полагаю, что и она ничего моего не читала. А встреча двух писателей, которые незнакомы с творчеством друг друга, бессмысленна. Мы с Донцовой – «куклы из разных коробок». У нас разные читатели, разные поклонники. Будь такой разговор по-настоящему, из него могло родиться что-то новое, но все то, что произошло, просто обман. И это происходит на всех уровнях. Высшие государственные чины не всегда говорят то, что есть на самом деле; телевидение вовсю использует подставных героев передач. …А теперь употребили и меня. …То, что сделали мы с Донцовой, это не доброкачественная пища – это фальшивка. Конечно, не такая, из-за которой может произойти нечто серьезное, но это фальшивка. И если любого человека можно таким образом использовать, то хороши же мы будем».

      Не знаю, когда, где, каким образом обрела Галина неколебимое чувство собственного достоинства – такой я узнал ее с первой встречи, – а я перенимал у нее это мироощущение, прилагая к собственной натуре. Истинное же достоинство – когда собственное представление о себе равновелико тебе самому. Склонность к морализированию, мне представляется, нарушает равновесие: ты, сам того не замечая, как бы возвышаешься над про-чими, а на самом деле раздуваешься, как лягушка из басни Крылова. С младых лет я понимал это умом, но с того же времени и боролся, наподобие циркового номера с «нанайскими мальчиками», с собственной тягой к дидактике, к поучению… Может быть, эта тяга от родителей, я бы сказал, прирожденных педагогов?.. В журналистских материалах уже перед сдачей в производство я то и дело обнаруживал выплески морализаторства и безжалостно их вымарывал. А сколько их я не заметил?

      Все это говорю к тому, что цикл «Письма о морали» был в моей жизни не случаен. Самому-то себе можно признаться: ты – зануда. Ну, не совсем чтобы так: «Вот зануда, так зануда. Ты занудливей верблюда!» Но все же…

      …И все же, какой мой возраст?

      Это не досужий вопрос. Любопытно знать, каким я буду, когда меня не будет. «В большинстве своем отшедшие (умершие. – А.Щ.) пребывают в оптимальном, по их суждению, возрасте, как правило, молодом, и в красивом обличии. Они достигают этого состояния в течении первых нескольких лет или месяцев после перехода, а предсмертные болезни оставляют на пороге новой жизни (кроме психических, которые изживаются лишь постепенно)». Так свидетельствует ученый и мыс-литель, которому я склонен доверять. В другой своей книге этот же исследователь приводит следующее:

      «…из разговора через 3 года после перехода с женщиной, умершей в возрасте 93 лет:

      "Вы сейчас молоды?" "Нет" "А другие говорят, что они молоды". "Может быть, все зависит от состоя-ния души". "А у вас оно какое?" "Лет на 57". Но через несколько месяцев она сказала: "Выгляжу так же, как в жизни, но лет на 45", а еще через год: "Выгляжу на 36 лет. Я уже другая", и вскоре: "Мне 36, это мой любимый возраст и самый счастливый год моей жизни”. Однако еще через