Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография. Мэри Дирборн

возражала против поездки Эрнеста в Константинополь, несмотря на то, что того требовали его служебные обязанности. Хэдли объяснила все просто: «Эрнест единственный, кто был у меня в Париже, я боялась снова остаться одна». Пара любила притворяться маленькими детьми, и Хэдли, возможно, разыгрывала поведение ребенка. Если же затронуть более серьезный аспект, то их отношения основывались на глубоком интуитивном понимании Эрнестом прошлого Хэдли. Обращение матери с Хэдли как с инвалидом, унижение как неполноценной по сравнению с сестрой Фонни, с которой Флоренс Ричардсон объединилась, а также все то же плохое обращение с ней Фонни после смерти матери – все это породило в Хэдли глубокое недоверие к другим, неуверенность в себе и убежденность, что любовь всегда ведет к утрате. Сегодня мы могли бы говорить о проблеме сепарационной тревожности и потребности в близости. Эрнест знал об источнике немотивированных чувств Хэдли и наверняка сочувствовал ей. Однако необходимость поездки одержала верх над ее желанием удержать его дома, и между ними произошла стычка, вылившаяся в яростную тишину, которая продлилась три дня и не нарушилась, когда Эрнест садился в «Восточный экспресс».

      Сепарационной тревожности Хэдли Эрнест противопоставил сложный комплекс страхов и домыслов о супружеской неверности, у которых, впрочем, были некоторые реальные основания. Автобиографические реминисценции лирического героя в «Снегах Килиманджаро» отсылают ко дням, проведенным в послевоенном Константинополе. Эти воспоминания носили, несомненно, эротический характер и имели непосредственное отношение к военному роману Эрнеста с медсестрой Агнес фон Куровски в Италии, отвергнувшей его. Герой сообщает, что переписывался с героиней (под которой подразумевалась Агнес), когда был в Константинополе – чего Эрнест, конечно, не делал. Испытывая своего рода сепарационную тревожность, Хемингуэй, по-видимому (если мы станем воспринимать повествование как автобиографическое, хотя это весьма спорный момент), воспроизводил раннюю сепарацию (или дезертирство) от первой возлюбленной. Но рассказчик вспоминает о Турции: «Он все время ходил к проституткам». Герой описывает ночь с «разнузданной армянской шлюхой», которая «так терлась об него животом, что его бросало в дрожь». Трудно понять, что в этом рассказе правда, а что ложь; яркие детали могут быть доводом как в пользу правдивости, так и того, что армянка была выдумана.

      Еще одна эротическая загадка – это встреча Эрнеста в Константинополе с незабываемой женщиной, журналисткой Луизой Брайант. Она была ведущим корреспондентом газет Херста и автором «Шести красных месяцев в России», книги, написанной о революции в России от первого лица, над которой она работала одновременно с тем, когда ее муж, Джон Рид, писал свою, более известную (но необязательно лучшую) книгу «Десять дней, которые потрясли мир». После смерти Рида от тифа в 1920 году в России Луиза продолжала работать журналисткой, она специализировалась на Ближнем Востоке и поставляла сюжеты