Эрнест и Хэдли встретились с Чинком в Шанби, где остановились в том же пансионе, в котором Хемингуэи отдыхали предыдущей зимой. Здесь они составили план: сначала они отправят багаж в Милан и затем направят стопы в Западные Альпы через перевал Сен-Бернар. Компания взяла с собой рюкзаки, и Чинк нес самый тяжелый, поскольку вызвался нести громоздкие туалетные принадлежности Хэдли (Эрнест просил ее не брать их с собой). В первый день они преодолели крутой подъем расстоянием восемь миль и добрались до монастырского приюта, построенного святым Бернардом в шестнадцатом веке, где и остались переночевать. Потом Эрнест признался Гертруде Стайн, что последнюю милю преодолел только с помощью Хэдли и Чинка, делая глоток коньяка через каждые две сотни ярдов. Потом Чинк сказал, что Эрнест страдал от горной болезни – в прямом смысле слова настоящего заболевания, настигающего некоторых путешественников, если они слишком быстро поднимаются по крутому склону. Чинку пришлось нести оба рюкзака, и Хэдли, и Эрнеста. На следующий день Эрнест адаптировался к высоте, и они продолжили поход в Аосту, намереваясь пройти двадцать миль и добраться до Милана к завтрашнему дню, где Эрнест надеялся показать Хэдли места своей военной службы. Однако Хэдли отправилась в поход по снегу в крепких, но совершенно неподходящих полуботинках, и ее ноги покрылись волдырями. В конце концов им пришлось завершить поход. (Видимо, Хэдли каталась в горах несколько месяцев назад без приличных ботинок, может быть, из-за ненужной экономии. Странно, что Хемингуэй, который так заботился о том, чтобы все делать правильно, иметь надлежащую экипировку и соответствующий подход к делу – особенно в походе, – позволил Хэдли отправиться в дорогу в неподходящей обуви.)
Они оставили Чинка в Милане и уехали в Скио, а затем в Фоссальту, где былые места сражений, знакомые Эрнесту, заросли травой и стали неузнаваемыми. Он был очень разочарован; кажется, сама история потрясла его до глубины души. «Не возвращайтесь на старые фронты, – говорил Хемингуэй читателям «Торонто стар». – Вы будто возвращаетесь в пустой театр, погрузившийся в мрак, где уборщицы моют полы». Путешествие к полям былых битв, где не осталось следов войны, отчасти проделанное в компании друга-военного, не знавшего о реальном боевом опыте Эрнеста, создавало иллюзию того, что все это было ненастоящим.
Летом Эрнест