От врача пахло хорошим, французским одеколоном. Погладив ухоженную бороду, он приложил длинные пальцы к нежному запястью заключенной. Женщину привязали к особому креслу, удобному для внутривенных инъекций, и работы дантиста, как весело называли на Лубянке подобные практики. При уборке, женщину швырнули в отгороженный, закуток, где устроили сток и кран, с резиновой трубкой для душа.
Ледяная вода привела ее в себя, однако заключенная, по словам Петра Семеновича, продолжала молчать. Руководитель токсикологической лаборатории НКВД остался доволен пульсом. Сердце работало без перебоев, можно было начинать применение фармацевтических средств.
Майор Воронов, в испачканной кровью гимнастерке, с закатанными рукавами, изучал какие-то бумаги. Коротко стриженые, каштановые волосы, золотились на концах, он расстегнул пропотевший воротник. Под мышками виднелись влажные круги.
У Петра не осталось времени принимать душ. Он читал протоколы допросов Павлова и его начальника штаба. С ними работал Наум Исаакович. Эйтингон зашел в камеру, когда Петр, присев на корточки, хлестал Кукушку по щекам:
– Хватит притворяться, сука! Где твоя дочь, куда ты ее отправила… – Петр пока избегал бить ее по лицу, или выбивать зубы. Он сломал несколько пальцев, вырвал ей ногти, на левой руке, грудь покрывали ожоги, от его сигарет, но серые, упрямые глаза не заплыли. Розовые губы дрогнули. Петр наклонился, ему послышалось: «Никогда…»
Он поднял голову. Эйтингон скептически хмыкнул:
– Все, кого привезли с Западного фронта, признались в преступной деятельности… – от Наума Исааковича пахло свежей кровью, – будем оформлять дело пособников Горского. А она… – вынув из зубов сигарету, Эйтингон потушил окурок в свежем ожоге, ниже левой груди женщины, – в общем, зови на помощь химиков, – распорядился Наум Исаакович.
Военные, действительно, работали на Горского со времен сражений в Польше, с гражданской войны. Действуя по его указаниям, развалив оборону советского государства, они дали немцам прорваться к Минску, Риге и Львову. Даже сгорев в топке бронепоезда, восемнадцать лет назад, Александр Данилович продолжал свое черное дело.
Петр просмотрел лист, с планируемой сводкой Информбюро, на завтрашнее утро. Согласно тексту, на Двинском и Минском направлениях войска в ночь на второе июля развернули боевые действия по уничтожению передовых танковых частей противника. Петр взглянул на швейцарский хронометр. Было два часа ночи. Что бы ни написали в сводке, к истинному положению дел на фронтах это не имело ни малейшего отношения. В Генеральном Штабе не знали, что творится в Белоруссии, на Украине, и в Прибалтике. Никакой связи с отступающими