• атомизация звуковысотной структуры (подобно тому, как серии Веберна членятся на микросерии);
• эмансипация тембра звука, красочности звучания, сонористики;
• эмансипация артикуляции звука и ударности;
• эмансипация громкостной динамики;
• эмансипация высотных линий и их элементов, культивирование пространственных звукофигур на основе сонорных “пятен”, слоев, плоскостей и “стереофонических” форм;
• расширение сферы пропорций формы за счет “диссонантных” симметрий (не традиционных “консонантных” 1 : 1, 2 : 1, 3: 1, 3: 2, но более сложных – 5: 4, 5: 2, 7 : 4 и т. п.), аметричных ритмов (многометричных, иррациональных пропорций);
• высвобождение ритма от каркаса стиха, поэтического слова в пользу “музыкальной прозы” с асимметричными “периодами”; усиление логики непосредственно жизненной эмоции со свойственной ей линейной “кривизной” плавных подъемов и спадов; влияние ритмов жизни;
• создание индивидуализированных ладовых структур (индивидуальных модусов)»5.
Из приведенного перечня видно, что тембровые характеристики (пространственные элементы формы) занимают основное место в выразительном арсенале почти всех композиторов авангардного направления. Временные аспекты: ритм, темп и прочее, отнесены как бы на второй, третий план. Действительно, в ХХ веке «вытягивание» новых тембровых сочетаний сыграло важнейшую (первостепенную, может быть) роль в развитии композиторского творчества в целом. Так, подавляющее большинство авторов черпало музыкальный материал именно в этой сфере. Назовем лишь отечественных мастеров, таких, помимо Э. Денисова, как С. Губайдулина, А. Шнитке, А. Тертерян, Г. Канчели. Здесь, конечно же, необходимо напомнить о тембровом мышлении Д. Шостаковича, быть может, в какой-то мере задавшего новую парадигму развития отечественной музыки.
В интервью Губайдулиной высказано мнение на сей счет: «Представить в форме сонатного allegro все течение ХХ века и, соответственно, последовательные композиторские усилия в виде главной, побочной, заключительной партии, разработки, репризы – это мысль Петра Николаевича Мещанинова (по-моему, блестящая мысль). Он же высказал предположение о том, что Малер задал главную партию века. Но, мне кажется, Малер пришел к заключительной партии, только значительно раньше, чем полагалось. А главную исполнили, конечно, додекафонисты. <…> Если воспользоваться метафорой, необходимо было расколоть асфальт, копать и раскапывать землю, чтобы, в конце концов, образовалась новая благодатная почва, в которую можно снова посадить семя и вырастить деревце. Отсюда главное дело эпохи, ее главная партия. <…> Но все, – продолжает она, называя Шёнберга, Стравинского, Мессиана, Лигети, – по моему глубокому