– Это его семья, Колин. – Каждая морщинка на лице диакона источала жалость. – И его место с ними.
– Вы не понимаете. – Голос отца Макинтайра надломился. – Джеймс не такой, как другие. Он добрый. Он умный. Он… – Глаза его бегали по сторонам, словно в поисках подходящего слова. – Он лучший. – Отец Макинтайр мысленно умолял, чтобы старый друг понял его. – Из Джеймса может получиться доктор, адвокат. Его ждет другая судьба, Роберт. Прошу вас. Он достоин лучшего, он лучше этих людей.
– Они кровные родственники. – Диакон вытянул руку вперед, как на проповеди. – Колин, вы отдали этим детям все, ничего не оставив для себя. Но вы всего лишь человек. Вы понимаете меня? Всего лишь человек. И вы не можете изменить то, что находится за пределами ваших возможностей.
Отец Макинтайр часто заморгал. Глаза его были сухими. Все кончено. Решение было уже принято.
Диакон Джонсон медленно поднялся из-за стола.
– Я сам отвезу Джеймса, если вам так будет легче. В настоящее время они обустраиваются неподалеку от Саутерн-Кросса. Меня пригласили отпевать покойника в те края, так что это по пути. Мы уедем через два дня.
Отец Макинтайр уронил голову на руки, позволив окружающему миру погрузиться во тьму. Он слышал шаги диакона Джонсона и почувствовал, как тот осторожно похлопал его по плечу. Потом скрипнула дверь.
– Может быть, вы хотите, чтобы мальчику сказал я? – спросил диакон перед уходом.
– Нет. – Голос отца Макинтайра был пустым и мертвым. – Я сам скажу ему.
Глава 23
Джеймс, присев рядом с выложенными в ряд седлами, натирал их ланолином. От пропитанной маслом тряпки руки его стали мягкими, как у младенца. Внимание его привлек звук чьих-то шагов по дорожке, и он нахмурился. На фоне синего неба вырисовывалась высокая и темная фигура отца Макинтайра. Это был незнакомый ему человек. Священник, который раньше смеялся, подставляя лицо морскому бризу, куда-то исчез. Джеймс начал еще быстрее возить тряпкой по седлу.
Отец Макинтайр нагнулся, рассматривая его работу.
– Разве это должен делать не Хью?
Джеймс остановился и закусил щеку, еще сильнее нахмурившись. Хью был усыновлен три месяца тому назад.
– Да я не против, – холодно ответил он.
Отец Макинтайр коснулся его плеча:
– Мне необходимо поговорить с тобой, сынок.
Сынок… Он не его сынок. Ему захотелось ударить по этой руке.
– Да, отче.
Отец Макинтайр сел на землю, подтянув колени к груди. Лицо его было серым и вытянувшимся – он напоминал ягненка, промокшего под дождем.
– Я хочу, чтобы ты знал, – начал он, – что я всегда пытался принимать в отношении тебя и остальных детей правильные решения. – Губы у него были бледно-розовыми, почти белыми, а взгляд устремился куда-то вдаль. – Особенно в отношении тебя, Джеймс. – Священник замолчал и, вытянув шею, часто заморгал, глядя на траву