Джеймс схватил девочку за руку. С губ ее сорвался слабый крик.
– Что случилось, Лео? – К его спине словно прикоснулись ледяные пальцы. – Что не так?
Она спрятала руки за спину. Он осторожно взял ее за правый локоть и потянул руку на себя. Леонора медленно разжала кулак.
Джеймсу потребовалась пара секунд, чтобы рассмотреть красные полосы на внутренней стороне ее ладони и пальцев. Сердце застучало тяжело и гулко, и он – еще осторожнее – потянулся за ее другой рукой. Здесь на костяшках пальцев был порез, а на ладони ссадины, как и на той руке.
Дикая злость, острая и холодная, заполнила его, когда он смотрел на эти израненные худенькие руки.
– Не нужно! – тихо попросила она.
Но он уже сорвался с места и, ослепленный яростью, помчался по коридору. Он искал не гувернантку, а направился туда, где в комнатке позади кабинета жил отец Макинтайр, и настойчиво постучал кулаком в деревянную дверь. Ответа не последовало. Джеймс постучал опять. Он услышал какой-то шорох за дверью, но ему снова не ответили. Тогда Джеймс надавил плечом, чтобы сорвать задвижку, но дверь легко подалась – она была не заперта.
Из спальни вышел отец Макинтайр; волосы его были примяты.
– Неужели необходимо так барабанить, Джеймс? – Он тяжело сел за письменный стол. – И почему ты не на занятиях?
Джеймс пропустил его вопрос мимо ушей:
– Почему вы не ответили, когда я стучал?
Отец Макинтайр принялся складывать лежавшие на столе бумаги в стопку:
– Я отдыхал.
– Только это вы и делаете! – вскипел Джеймс.
Отец Макинтайр бросил на него жесткий взгляд:
– Мне не нравится твой тон.
В приступе слепой ярости Джеймс так хлопнул ладонями по столу, что священник от неожиданности подскочил в кресле.
– Проснитесь! – крикнул мальчик.
Отец Макинтайр застыл на месте, потом медленно встал:
– Не смейте повышать на меня голос, юноша!
Джеймс с вызовом задрал подбородок, от злости практически ничего не видя перед собой, схватил лампу и с силой швырнул ее о стену. Стеклянный колпак разлетелся вдребезги, и густое масло залило пол.
– Как вы могли?! – Он часто и шумно втягивал воздух, содрогаясь от возмущения.
В голове отца Макинтайра царил такой же хаос, как на полу. Он молча смотрел на разбитую лампу, словно пытаясь разглядеть ответ в лужице масла.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. – А затем потянулся к мальчику, как будто ему все стало ясно. – Прости меня, Джеймс. Прошу тебя, не нужно ненавидеть меня за это! – с кривой улыбкой произнес он. – Я всего лишь старался защитить тебя.
– Меня? – потрясенно вскричал Джеймс. – Ко мне это не имеет никакого отношения!
– Все это имеет к тебе самое непосредственное отношение, сын мой! Разве ты сам не видишь?
Непонимание продолжало расти. Слова его казались мальчику полной бессмыслицей.
– Я должен был