– Буду, раз должен, – кивает Сандро, потом долго молча смотрит на меня, прежде чем снова заговорить. – Кстати, ты не первый раз об этом просишь. Маэстро взрослый человек, это он всегда присматривал за нами, как ты выражаешься. Почему теперь присматривать надо за ним?
– Потому, что надо, – отвечаю я беспечным тоном и улыбаюсь безмятежно. – И потому, что ты обещал.
Оттавио не ошибался, когда говорил, что даже друзьям можно рассказать не все. С тех пор, как Сандро узнал, что я антимаг, у меня будто гора свалилась с плеч, а он больше ни разу не упоминал об этом, словно речь была о невинной шутке. Но о том, что происходит с Бенвенуто, я рассказать не могу. Только не лучшему другу, не Веккьо, не нашим феечкам. Я не хочу, чтобы и они чувствовали беспрестанную ноющую боль, которая давно уже живет у меня в груди.
– И еще присмотри за Тоской по возможности. Если ты будешь при деле, Перегрино, тогда остальным не придется присматривать за самим тобой, – говорю я на прощание.
***
Реджино Тоска.
Солнце мелькает в листве придорожных деревьев, сквозь закрытые веки я чувствую игру света на лице. Стук колес убаюкивает, противиться нет сил, и я подремываю, откинувшись на сиденье кареты. Легкий шелест карандаша по бумаге слышен по ту сторону окна. Приоткрыв глаза, я вижу едущего рядом с каретой всадника на низкорослой и спокойной рыжей лошадке. Тана Дзолла, одетая в дорожную мужскую одежду и черную войлочную шляпу с опущенными полями, пустив лошадь шагом, рисует в своем блокноте, склоняясь в седле. Чувствуя мой взгляд, она вздрагивает и поправляет вьющийся локон, выбившийся из-под шляпы, но своего занятия не бросает.
Художница лишь изредка отдыхает от верховой езды, присаживаясь на передке кареты рядом с кучером, большую часть пути она едет вместе с конным эскортом, растянувшимся по дороге почти на четверть мили. Для девушки Тана очень уверенно держится в седле. Очевидно, что девчонка не понаслышке знает бродячую уличную жизнь и для своих лет нахлебалась достаточно. Она, конечно, не потаскуха, но и не садовый цветочек. Я отослал письмо своему агенту в Деции с приказом не спускать глаз с еще одного молодого живописца, который скоро появится в мастерской Донни. Друг другу я своих людей, конечно, не представлю, так удобнее. Разделяй и властвуй.
Правым плечом я чувствую тяжесть, и, скосив глаза, вижу прикорнувшую на нем прелестную женскую головку. Мадонна Чечилия, супруга знаменосца триединой церкви, дремлет рядом на сиденье. Красавица во цвете лет, белая, как сливки, пышная, как сдобная булочка, глупая, как гусыня, напоминает мне золотую рыбку из садового фонтана своими пухлыми губками. Ее роскошные белокурые локоны заплетены во всевозможные косы и убраны в замысловатые узлы вокруг чистейшего лба. Представить