Парижский мальчишка смотрит на представление из райка; там самые дешевые места; там он чувствует себя как дома, грызет орехи, а скорлупки бросает в партер. Купив себе лакричную настойку, он выливает половину стакана на голову тем, кто сидит ярусом ниже, и хохочет над негодованием бедолаг, подвергнувшихся этому лакричному крещению.
В антракте мальчишка взбирается на железный барьер, опоясывающий раек, и повторяет там трюки госпожи Саки71, примерно так же, как вы, выходя из Итальянского театра, напеваете каватину, спетую божественной Чинти72. Сколько радостей дарит свобода!
Парижский мальчишка назло полицейскому перевешивает фонарь или привязывает лоток продавца каштанов к колесу кабриолета; порой его ловят с поличным: не беда; что с него возьмешь? штраф ему платить нечем, платье его не стоит ровно ничего; несколько подзатыльников, вот и все наказание, а все остальные хохочут над неудачей товарища так же звонко, как и над горем бедного торговца, который вылавливает свои каштаны из лужи, чтобы наконец дожарить их до конца.
В толпе парижский мальчишка проскользнет у вас между ног, может быть, даже ущипнет вас – и попробуйте за ним угнаться. Толпа, многолюдство, давка – все это его стихия; он является повсюду, где можно напакостить, потому что он зол; повсюду, где можно позабавиться, потому что он мал. Как я уже говорил, он любит шум ради шума; с тех пор как парижский мальчишка существует, иначе говоря, с основания Парижа, он непременно оказывается в гуще всех мятежей, всех бунтов. Он следует за мятежниками, не боясь свиста пуль. Во времена Лиги он с песнями сопровождал религиозные процессии, а затем вдруг принимался кричать: «Да здравствует наваррец»73! Удар шпагой плашмя заставлял его замолчать; взрослый мужчина не вышел бы из этой передряги живым, но мальчишка! Что с него возьмешь? Никто не смел лишить его жизни. Он во Франции единственный в полной мере пользуется неприкосновенностью.
Еще прежде он был свидетелем Варфоломеевской ночи; когда в ночь с 23 на 24 августа 1572 года большой колокол Лувра подал сигнал к резне, парижский мальчишка, точно заговорщик, первым бросился на улицу, сгорая от любопытства; он хотел все увидеть – что он увидел, вы знаете сами!
Он прошел через все кровавые эпохи, не запятнав своих рук кровью; он не брался за оружие, хотя мог бы, как многие другие, убивать беззащитных людей. Он смотрел на чужие страдания, но сам страданий не причинял; он хотел набраться опыта – и он его набрался.
В великий день нашей революции парижский мальчишка следовал за восставшими74. В эпоху террора он следовал за телегами, на которых везли на казнь осужденных, следовал без гнева, от безделья;