и думаю владеть еще немного —
настолько, чтоб сказать тебе, эпоха:
спасибо, что под солнцем и луной
есть расстоянье в песенку длиной
меж временами выдоха и вдоха!
Лишь песенка да скверная погода
останутся как продолженье рода
в нечаянно случившемся году,
когда в той высоте, где – против правил —
архангел сник и дьявол след оставил,
я с маршевою выкладкой пройду.
8
Я с маршевою выкладкой пройду —
задиристый кузнечик голосистый,
исчезнувший под скаткою ворсистой,
доверившийся Страшному Суду.
Но вещий сон мне снится иногда —
как Страшный Суд на одуванчик дунул
за то, что ничего тот не придумал
в свою защиту, кроме «да» и «да».
И я, лишенный как бы оперенья,
прозрачен стану до самозабвенья,
среди имущих душу сир и наг…
Я просыпаюсь, Голосам подвержен,
и понимаю – в сущности отвержен —
все будет так. Но будет все не так.
9
Все будет так. Но будет все не так.
Пол отскребут и вымоют посуду,
когда вне расписания отбуду
я в те пространства, где приспущен флаг.
Какой бы горн ни требовал меня,
какая бы заварка ни кипела,
не предложу я ни души, ни тела,
воистину спокойствие храня.
И так пойдет привычно служба эта,
как солнце отоваривает лето,
как дрозд поет, и расцветает мак…
Но час придет, и Голос за стеною
напомнит все, несделанное мною,
как молнию подчеркивает мрак.
10
Как молнию подчеркивает мрак,
являя в ней абстрактную возможность,
так некто, позабыв про осторожность,
откликнется на мой масонский знак.
Он, оценив судьбу мою – в уме,
и просчитав эпоху – больше телом,
отмерит горькое зерно: «Он сделал!»
и сорок бочек дыма: «Он умел!»
О чем ты раньше думал, счетовод,
под вечер просвещающий народ?
Зачем ты утром не пришел за мною?.
«С эпохою кто был накоротке,
всегда потом – в дурацком колпаке!» —
сорвется Голос лопнувшей струною.
11
Сорвется Голос лопнувшей струною.
Багряный лист погаснет в ноябре.
И может быть, взаправду – на заре
я распадусь на облачко льняное.
Поэтому ответственному гену
позвольте заявление всучить:
«Прошу моей горчинкой огорчить —
как вылепить – очередную смену!»
У жизни есть замашки бюрократа,
а может быть – медведя иль солдата:
просителя не пустит на порог.
Бессмертия не сыщешь и в помине:
и в дереве и в подвиге и в сыне
лишь есть чередование тревог.
12
Лишь