В субботу мы отмечали день рождения Сабины. Несмотря на то, что должен был собраться узкий круг людей, уже с раннего утра в нашем доме все закружилось-завертелось в преддверии праздника. Из кухни, где хозяйничала умевшая и любившая вкусно готовить Сабина, доносились дразнящие запахи. Мама с Розой сначала занимались уборкой, потом тщательно перемывали-перетирали всю посуду, которую вынимали из серванта только в особо торжественных случаях. Не смолкал магнитофон, и было так весело и шумно, что я даже не обижался на то, что в этой суматохе взрослые подчас забывали обо мне.
Репетиции в театре в субботние и воскресные дни начинались раньше обычного, и мама убежала на работу еще до прихода гостей, пообещав не задерживаться. В гостиной Роза занималась сервировкой стола. В голубом маркизетовом платье с глубоким вырезом, открывавшим крупную пикантную родинку на груди, она выглядела совершеннейшей красавицей и была в хорошем настроении. После их последнего «девичника», когда Роза была чем-то сильно расстроена, я впервые видел ее веселой, и это порадовало меня.
В квартиру позвонили первые гости, и из спальной выплыла неотразимая Сабина. Любившая удивлять всех своей экстравагантностью, она сегодня одела не традиционное для таких случаев платье на выход, а брючный костюм из ацетатного шелка невообразимо яркой расцветки. Крупный рисунок на удлиненном жакете полуоблегающего силуэта, который застегивался на мелкие красные пуговицы от самого горла, скрывал худобу верхней части ее туловища, зато достаточно неширокие брюки выгодно подчеркивали стройность длинных ног.
Подражая Розе, она старалась иногда держаться по возможности холодно и отстраненно, поскольку, будучи от природы очень коммуникабельной, Сабина нередко страдала оттого, что ей приходилось поддерживать отношения с массой самых разных людей, что подчас было довольно утомительно. Но ничего с этим невозможно было поделать: общительность была ее бичом и оружием одновременно.
Однако всю сегодняшнюю неприступность Сабины как ветром сдуло, стоило ей открыть дверь, и увидеть своего любимого братишку Жолана. Насколько Сабина не любила отчима, с которым ей прежде частенько приходилось выяснять отношения по каждому поводу и без, настолько обожала своего сводного брата, с которым до ее переезда в наш дом она прожила под одной крышей почти семь лет.
Жолан был моложе Сабины на четыре года. Сейчас он перешел на последний курс политехнического института, но учился весьма неважно, что причиняло сестре немало беспокойства. Не он, а Сабина в конце почти каждой сессии бегала с его зачеткой к преподавателям, уверяя, что в следующем семестре ее братец непременно возьмется за ум. Редко кто отказывал любящей сестре, и Жолан относительно благополучно переходил с курса на курс.
Жолан был далеко не глупый парень, но учеба в институте его ничуть не интересовала, поскольку в свое время лишь