– Вы любите? Любите безответной любовью?
Мне кажется, если бы сейчас земля внезапно разверзлась под ногами, Роза была бы удивлена этим намного меньше. Бледное лицо ее покрылось красными пятнами, брови сдвинулись на переносице, а красивые глаза хищно сузились. Поддавшись всей грудью вперед, она пытливо всматривалась в лицо Вахтанга, потом, опустив голову, глухо сказала:
– Уходите.
Вахтанг встал. Немного помявшись, достал из кармана записную книжку и, вырвав из нее листок, что-то написал на нем, затем протянул его Розе:
– Если понадобится моя помощь, звоните. Буду рад быть вам полезным!
Оправившись от волнения, Роза поднялась с дивана и подошла к окну. Нарочито-медленным движением разорвала листок и, приоткрыв форточку, выбросила его на улицу. Вахтанг вышел.
Зазвонил телефон. На том конце провода счастливая Сабина весело прощебетала о том, как здорово они с Гогой провели время, поинтересовалась между делом, какое впечатление на подругу произвел Вахтанг и, наконец, сообщила, что не придет сегодня ночевать.
Роза будничным тоном отвечала, что Вахтанг достаточно интересный мужчина, и они мило пообщались, просила Сабину быть осторожнее. Не дождавшись прихода мамы, я заснул.
***
Утро в нашем доме началось как обычно, с завтрака и уборки квартиры. Мама с Розой, привыкшие за долгие годы понимать друг друга без слов, молча занимались каждая своим делом. В обед вернулась из школы, где она преподавала французский язык, Сабина, и тут я узнал неожиданные, даже тревожные новости.
Вчера вечером, после репетиции, мама с Ингой, которая жила в том же районе, что и мы, собрались было идти домой, как вдруг у служебного выхода из театра их остановил Джума – благоухающий хорошим парфюмом, и абсолютно трезвый. Придержав маму за локоть, он заявил, что хочет поговорить с ней наедине. Крайне удивленная мама, попросила Ингу подождать ее на улице, и осталась выслушать Джуму.
Извечное мужское самолюбие не дало ему попросить у нее прощения за произошедший по его вине инцидент, хотя он заметил, что сожалеет о случившемся, при этом небрежно обронив: Не понимаю, почему ты заступилась за этих проституток?
Мама резко ответила, что настоящему мужчине не пристало оскорблять женщин. Джума, сохраняя характерное для него непроницаемое выражение лица, за что в определенных кругах его прозвали «консервной банкой», заметил, что «проституток ничем оскорбить невозможно».
Понимая всю бесполезность затеянного спора, мама хотела уйти, но Джума, вдруг крепко обхватив ее за плечи, повернул лицом к себе и сказал буквально следующее:
– Ты должна быть со мной, детка. Я знаю, что ты не такая, как они, – кивнув в сторону выхода, где в ожидании мамы нетерпеливо топталась Инга. – Я знаю о тебе сейчас все, что нужно, и уверен, мы найдем общий язык.
Выдержав небольшую паузу, он веско добавил:
– Красивые женщины должны красиво жить, а я могу обеспечить тебе