Стараясь выработать аккуратность, папки он переносил в опущенной к левому бедру руке, обхватывая снизу корешки ладонью. Решив придерживаться тут строгого порядка, он не рассчитывал на то, чтобы его за это похвалили. Как по отдельным качествам ума, так и по целостному складу психики ему гораздо проще было выполнять такие операции, когда не приходилось отвлекаться на бесконечные поклоны и приветствия, запоминать ту произвольную последовательность, в которой надо разносить бумаги, и безошибочно знать всех, к кому он заходил, по именам. Поэтому, обычно занятый своими мыслями, он был до крайности несобран при выполнении того, чего входило в круг его служебных функций, путал назначения по срочности доставки, досадливо сбивался с самим же установленного алгоритма, и поначалу ему было нелегко. К тому же пока он делал марш-броски по этажам, пальцы от усердия потели, предательски запечатлеваясь на пупырчатой поверхности, и перед раздачей приходилось протирать взопревший дерматин платком. И вот, за этим действием его раз кто-то подтолкнул, злосчастные «дэпэши» сшивками и вперемешку разлетелись. Едва не выронив и папку, он в недоумении глядел на полубога в черной тройке, прыгавшего подле точно жаба по паркету (такое возникало впечатление при первом взгляде на него: истинно, как форменная жаба, занятая поиском каких-нибудь букашек на болоте). Прыгая, тот еще что-то тараторил, при этом норовил своим локтем всё отстранить его, как только он хотел помочь.
– Раз, два, три. Четвертой, самой проклятущей, не хватает. «А» упало, «Б» пропало. Эка незадача, вот-те раз! Простите милостиво, сударь, уж я без этих шалостей никак.
Делать больше ничего не оставалось, кроме как стоять как увалень, столбом и ожидать. Сотрудник был, похоже, не в себе; и вообще, здесь так вести себя не полагалось.
– Вестимо нет: не принято, не привилось, не полагалось! – закинув голову, радостно и оглушительно воскликнул тот. – По совести сказать, я сам как увалень: коли одно найду, так уж другое верно потеряю. Уж чем Господь пожаловал, тем до могилы наградил. Уж это так. Да ведь не всякое же лыко в строку, говорят. Я что-то упустил осведомиться в этой суводи: а вас по отчеству, простите, как?
Статиков конфузливо представился: пока его все называли лишь по имени, ничем не выделяя из других рассыльных, которые своим радением со стороны напоминали, может, взмыленных чистопородных скакунов.
Мужчина перестал возиться на полу, внимательно взглянул, и по лицу его как будто пробежала тень сомнения. Ответ был им воспринят озадаченно.
– Эвон отколь ростки у вас. Заходный имать быти? А что, в солянке нашей не убудет. Шериветев. Да вы обо мне уже слышали?
Растерянность, пожалуй, чего доброго могли принять за неотесанность, а тугоумие за непочтительность: до этого они встречались только мельком