– Мистер Линь, держитесь, парамедики уже здесь.
Дориана оцепенела. От вида побледневшего от ужаса мистера Линя что-то с неистовой болью сжалось под ребрами – словно бы это ее сердце, отчаянно бьющееся в груди, застыло, разрываемое на части от страха. Элеонора, вцепившись в мужа, зажала рот рукой, не скрывая слез. Люди, не видя ничего перед собой, выбегали за пределы террасы – снаружи был слышен чужой плач и крики, но Дориане показалось, будто время, точно по щелчку вылетевшей из механизма пружины, замерло. И голоса, и звуки – все стихло. Даже огонь, точно яростный зверь, терзавший шатер, вдруг перестал жечь. Она оглянулась. Прорывавшийся к ней через ослепшую толпу Джон, поймав ее безумный, полный глупой решимости взгляд и, словно за доли секунды успев прочитать на ее лице все, что не могли высказать слова, ошарашенно замер.
– Дори!
В разгорающемся костре всего лишь на мгновение, как будто вдалеке, мелькнула чья-то тень, а следом огонь охватил еще нетронутые белоснежные занавеси, и в алой пламенной пасти потонул его безответный крик.
Ужас подступил к горлу, бешено ударяя по грудной клетке, и с первым вдохом едкого, высушенного гарью воздуха, все внутри сжалось от боли. Все пространство внутренней террасы было заполнено пылающей тканью, повсюду царила разруха – горели скатерти и стулья, битая посуда хрустела под подошвами туфель, а в спину отдавалось расходящееся от шатра болезненное тепло. Дориана в оцепенении остановилась, согнувшись пополам от кашля, лихорадочно мечась взглядом между перевернутых столов и воспламеняющихся роз в надежде разглядеть хоть какой-то намек на живую душу. Дориана дернулась в сторону, избегая огня.
– Мэйли! – Гарь разодрала глотку, вынудив полузадушенно захрипеть, но в жерле раскаленного воздуха надсадный клич Дорианы остался безответным.
Горячее марево дрожало под разрушающимися сводами, и в глубине раскаленного добела пространства не было видно ничего, кроме опадающих черных роз.
Огонь окружал, кусая за подол платья, и Дориана, не в силах стоять на месте, рванула вперед. Бесплотные попытки дозваться до Мэйли обжигали горло, и языки пламени облизывали широкие рукава, с каждой секундой подбираясь все ближе. Едва увернувшись от слетевшей с потолка пылающего розовой грозди, Дориана, зацепившись платьем за угол стола, рухнула на землю. Колени резануло острой болью – кровь выступила под перепачканными золой полами платья, когда осколки фарфора впились в кожу. Превозмогая боль, Дориана перевернулась, потащив за собой загоревшуюся скатерть. Под потолком что-то угрожающе хрустнуло. В священном ужасе Дориана вскинула глаза – балка, удерживаемая только частью еще не сгоревшей ткани, с неестественным скрипом изогнулась, готовая сорваться вниз. Не в силах двинуться с места, Дориана крепко зажмурилась. Все, казалось, остановилось. Скованная страхом она едва почувствовала, как какая-то невидимая сила, обхватив поперек груди, отшвырнула