– Элеонора! – Марафин приветственно раскинул руки, бодро шагая в ее сторону. Элеонора заметила его, и тот не без удовольствия заметил, как побледнело ее лицо. – Я донимал вашего мужа добрые полчаса, и вы думали, что вас минует чаша сия?
Элеонора пару раз открыла рот, как рыбка, а потом степенно кивнула. Марафин расценил этот жест как свидетельство своей победы еще на старте. Она уставилась в свой бокал.
– Если кто и составлял список гостей, то не вы. Меня бы тут не было. Где здесь вино? – Марафин беспечно заозирался. – Я помню, как ровно три года назад объявлял по радио: «Сухой закон был пересмотрен! Аболиция!» – и с тех славных циррозных пор, кажется, ничего не изменилось.
– Ага.
– Не изменилось ведь? – Марафин приподнял брови. – Вы зря так некрепко держите бокал, я начинаю звереть.
– Боишься, что я его вылью, верно? – сказала Элеонора. Кажется, в ее голосе смешались и смущение, и злость, в целом она как будто боролась со своим же бессилием.
– Если ты его прольешь, я сожру землю. Буду с дождевыми червями драться за свои заслуженные промилле.
Марафин заметил официанта с неестественно зеленоватой кожей. Покривившись своей же мысли о том, что этот нездорового вида засранец может быть переносчиком заболеваний, он все же уверенно поманил его.
– Да-да, иди еще медленнее, я же не умираю тут от жажды, – сказал Марафин пространству перед собой. Он с гаденькой улыбкой смотрел на приближающегося официанта. – Запомни его лицо, Элли, он вообще тут работает? На него можно подать в суд? Кто его нанял, как думаешь?
– Мистер Линь, – осторожно ответила Элеонора. Понять ее эмоции было тяжело, то ли в силу ее нервозной сосредоточенности, то ли из-за тугой прически, которая натянула кожу ее лица.
– Благодарю! – Марафин подхватил бокал с шампанским, подождал, когда официант отойдет на приличное расстояние и продолжил: – Запомни моего убийцу. У меня, может, что-то в горле застряло? И вот мне нужно выпить, да, а официант – инвалид хренов – плетется так, словно ему ноги по щиколотки обрубили.
– Безжалостный убийца пропагандиста.
– Гласа народа. А-а! – Марафин помотал пальцем перед лицом раздраженной Элеоноры.
– В реальной жизни тебя, к сожалению, не подкрутить до приемлемой громкости и не выключить.
За мужчиной, которого Марафин узнал сразу же и которого намеревался поприветствовать, мелькнула та девушка, которую Марафин сопровождал на входе. Как же ее звали… Амелия? «Амелия» ухмыльнулась в ответ, махнув рукой, нырнула в поток людей и скрылась из виду.
– Вон там стоит господин Вуд, владелец Королевской Оперы. Через него проходят все музыкальные дарования, через эти липкие потные ручки… и он наверняка знает тебя, не так ли? – Марафин – обворожительная улыбка до ушей – беззастенчиво тыкал в сторону