– Так просто? – Руса казалась разочарованной.
– А сразу на ум не приходит, верно? – усмехнулся Дарий. – В том и секрет. Зачем сложности, если есть простое решение? Я лишь в достатке и покое хочу жить, большего мне не надо.
– Покой – это не про Охотников, – вставил слово Морен.
Дарий пожал плечами.
– Зато назавтра после такого похода мёд будет казаться слаще, чем вчера.
– Не всё в этой жизни можно купить за деньги, – насупилась Руса.
– Возможно. Но когда растёшь в нищете и борешься с собаками за каждый кусок хлеба, к деньгам начинаешь относиться иначе, нежели другие.
– Это… – раздался вдруг надломленный голос Неждана, – матушка?
Все тут же обернулись туда, куда смотрел и он. Но в чаще не было никого, а Неждан, и без того покрытый испариной, белел на глазах, словно жизнь уходила из тела. Взгляд его стал диким, как у охваченного страхом зверя. Дарий нахмурился и схватил за повод его лошадь, чтоб Неждан не думал и не смел кинуться в лес.
Милан, не менее испуганный, тоже вглядывался в синь меж тополей и сосен, но ничего не видел.
– Неждан, о чём ты? – спросил он, бледнея лицом от неясной тревоги.
– Там матушка в лесу! – срываясь до истерики, прокричал Неждан. – Откуда она здесь?! Мы должны помочь ей!
– Нет! – В тоне Истлава гремела угроза. – Это черти. Держи его, Дарий.
Истлав тоже глядел в чащобу, и ясно было – он что-то видит. Пристально всматривался он в неясные тени, хоть лицо его и оставалось неизменным, будто вырубленным из бруска. Но смотрел он совсем в другую сторону, нежели Неждан.
Морен огляделся, надеясь увидать чертей среди деревьев, – вдруг мелькнёт где-нибудь хвост, проскочит тень, вспыхнут огоньки глаз, – но меж сосен вдруг заметил женщину. Чахлую, исхудавшую до костей, с тонкими и спутанными космами, присыпанными сединой, словно пеплом. Или то и был пепел? Быть может, тусклый лунный свет? Она протянула к нему ослабевшие руки и позвала ласково:
– Морен.
Голос звучал, словно эхо, сразу отовсюду.
У неё не было лица – тёмная тень спадала на глаза, нос, губы. Ни чёрточки не разглядеть, и неясно даже, улыбается она или нет. Это и выдало морок – Морен не помнил её лица, лишь голос и болезненную худобу, вот черти и не смогли достать из его памяти давно стёршийся, позабытый образ.
Словно прочитав его мысли, женщина улыбнулась. Тень отступила, являя губы и хищную ухмылку. Последняя становилась всё шире и шире, уголки рта тянулись вверх, пока не разорвали щёки. Нижняя челюсть упала, лицо вытянулось, словно собачья пасть. Женщина ощерилась, являя острейшие клыки, средь которых юркнул длинный, как хвост ящерицы, язык. И глаза её вспыхнули алым.
А вот этот образ Морен уже помнил, только не так она умерла. И он отвернулся, теряя интерес к мороку, сотканному из его же кошмаров.
– Что-то увидел? – спросила Руса полушёпотом.
– Нет.
– Нельзя