– Зачем она тебе? – кивнул Морен на девушку, замершую от страха и дрожащую, как в ознобе.
Дарий открыл было рот, но ответ дал Истлав:
– Она выведет нас к цветку.
– Я же сказал, что знаю дорогу, – процедил Морен сквозь зубы.
– Веры тебе больше нет.
– А вы у меня уже поперёк горла.
Он оглядел Охотников и сказал просто:
– Я сваливаю. С вами мне не по пути. Ищите цветок хоть до утра, хоть до своей смерти, мне плевать. Я возвращаюсь в деревню. Никакое золото не стоит той крови, что вы уже пролили и ещё прольёте.
Не убирая меч, он направился прочь, когда в спину ему вдруг прилетело:
– Стой.
Морен оглянулся через плечо. Истлав, дождавшись его внимания, достал из-за пояса нож. Подошёл к русалке, схватил её за волосы и поставил на ноги. Проклятая зашипела, оскалила острые зубы, захныкала от беспомощности и злости, запрокинула голову, хватаясь за его руку. Но когда Охотник прижал её спиной к себе и приставил нож к горлу, затихла, только впилась в Истлава настороженным взглядом.
А Морен похолодел внутри, однако спросил отстранённо:
– И что же ты задумал?
– Она путь, может, и не знает, да и ты обмануть можешь, но вместе уж точно выведете. Я тебя не отпускал. Не хочешь оказаться на плахе как предатель – выведи нас к цветку и сохрани нам жизнь.
Морен развернулся, кивнул с видимым безразличием на девушку.
– А она тут при чём? Думаешь, меня смерть проклятой разжалобит? Я убиваю таких, как она.
– Я уже видел иное и по глазам вижу, что ты лжёшь. Я мог бы пытать тебя, чтоб выведать, где цветок, но от живого проку больше. К тому же я хорошо разбираюсь в людях, да и тебя узнать успел. С тобой надёжнее пытать тех, из-за кого сердце разрывается от жалости.
– Ты свои фантазии с реальностью перепутал.
– Что ж, проверим.
Отпустив волосы русалки, он перехватил её тело поперёк груди, прижал к себе крепче. Тяжёлая мужская ладонь легла на девичьи прелести, стиснула одну из них с грубой жадностью. Лезвие ножа опустилось ниже, и Истлав без жалости полоснул кожу на груди, отрезав лоскут. Хлынула чёрная кровь, а русалка захныкала от боли и страха. Дарий стоял ни жив ни мёртв, бледный, растерянный, не понимающий, что происходит, но старшому не перечил. Только крепче сжал меч, готовый ударить, если придётся. Кого именно – Морен знать не хотел. А Истлав надрезал кожу ещё раз и потянул, отрывая, новый лоскут. И всё это время внимательно наблюдал за Мореном. Когда тот дёрнулся в ответ на девичьи всхлипы, довольная ухмылка тронула тонкие губы Истлава и пропала без следа.
– Она проклятая, – сказал он спокойно. – Умирать будет долго и выдержать может много, да только времени у нас лишь до рассвета. Решай.