«Скорее, скорее! Нужно успеть, успеть. Солнце вот-вот взойдёт. Успеть, успеть…»
Порой Михею казалось, что голос не один – их десятки, и каждый произносит что-то своё или вторит другому. А порой он был уверен – голос тот один, просто звучит то здесь, то там, то тише, то громче, то весело, то настороженно. Вот и казалось, что их много, а он один.
Поднявшись на колени, Михей принялся раздвигать листву в поисках бутонов. Папоротник рос густо, высоко, закрывал его с головой. И вскоре он нашёл их – в самой сердцевине куста! Совсем маленькие, похожие на зелёные шишки. Только распустившихся среди них не было. Михей растерянно огляделся, и вдруг у него на глазах бутоны начали раскрываться. Медленно разворачивались лепестки, и каждый сиял, как горящий костёр! И покуда всё ярче вспыхивали цветки, земля словно исчезала в их свете. А под ней открывалось золото! Тысячи монет, колец, бус, браслетов и перстней, и всё сверкало солнечным жаром! У Михея перехватило дыхание. Но стоило ему потянуть руки, как наваждение исчезло. Золото пропало, а пальцы зачерпнули лишь сырую землю. И цветки все закрылись, как по мановению руки.
«Кровь, нужна кровь, кровь!» – вновь зашептал голос в голове.
Михей достал нож и разрезал ладонь, даже не смахнув приставшую землю. Не зная, что делать, он поднёс руку к папоротнику и окропил у самых корней. Кровь впиталась, но ничего не произошло. Ни цветки, ни золото не показались больше.
«Недостаточно, – зазвучало переливчато. – Недостаточно, недостаточно! Ещё нужно, ещё! Алой крови, чёрной крови…»
Чёрной крови? Что ж, он знал, где её взять.
Зашелестела, заколыхалась листва над головой, хотя тело не ощущало ветра, и раздался девичий смех. Дарий запрокинул голову, осмотрелся и разглядел в ветвях с дюжину красавиц. Нагие, кто с рыбьим хвостом, а кто без, они сидели прямо на деревьях, свесив ноги и плавники. Листья и предрассветный сумрак скрывали их от глаз, но сейчас речные девы не прятались и не таились, а сами раздвигали ветки, чтобы взглянуть на путников. Дарию стало не по себе – они стольких убили, а всё равно их так и осталось несметное множество. А ведь это лишь те, кто выбрался из воды им навстречу.
Когда шедшая впереди Руса раздвинула кусты бузины, глазам открылись спокойная заводь и русалки, ожидающие их. Казалось, нечисть была повсюду: они развалились на берегу, окунув плавники в воду, восседали на поваленных брёвнах, расчёсывали волосы друг другу на камнях… Те, что поскромнее, прятались в зарослях камыша или под тиной, выглядывая лишь украдкой, не в силах сдержать любопытства. Страшнее было видеть среди них мавок: девочек лет семи-девяти. Но все, как и говорил Истлав, были порочно прекрасны. Даже тронутые поволокой красные глаза и рыбьи плавники не портили их красы.
Дарий огляделся, посчитал