– Вроде того. Ну или кто венок этот найдёт или подберёт – тот и суженый.
– А свечи зачем? У нас их не зажигали.
– Это для зажиточных, – усмехнулся Дарий, – кому свечей не жалко. А нужны они, чтобы суженый дорогу нашёл. Или чтоб русалки венок под воду не утащили – плохая примета.
Конечно же, свеча, легко тонущая в реке, от русалок не помогала. Для этих целей в венки вплетали крапиву, укроп, полынь да одолень-траву, а огонёк был нужен для другого. Частенько деревенские юноши просто запоминали, какой венок плела полюбившаяся им девушка, и шли к реке, чтоб выловить его и принести красавице, назвавшись суженым. А свет от свечи помогал влюблённому найти заветный венок среди дюжины дюжин.
Охотники не спешили продолжать путь – залюбовались дивным зрелищем. Лошади, хоть и смирные, прядали ушами, но взгляды мужчин были обращены к реке, и никто этого не заметил. Один из венков, без свечи в сердцевине, отбился от остальных, и течение подтолкнуло его к берегу. Заворожённый Милан тут же выпрыгнул из седла и спустился к реке. Подул ветер, усилив рябь на воде, и ещё несколько венков отделились от остальных, устремились к Охотникам. Пламя свечи на одном из них дрогнуло, но не погасло. Милан опустился на корточки, потянулся к воде, чтоб подобрать венок. Дарий хотел было его одёрнуть, но смолчал. Однако стоило Милану коснуться цветов, как от венка во все стороны пошла рябь. И не успел парень его схватить, как тот приподнялся над водой, а под ним показался девичий лик. Венок короной лёг на её голову, улыбка тронула красивые губы. Глаза незнакомки, точно слепые, были подёрнуты белёсой дымкой, но смотрели живо, с интересом. Девушка моргнула, и, словно завеса, белая пелена сошла с её глаз, обнажив кроваво-красную радужку.
Милан только и успел охнуть, как русалка схватила его за руку, не дав отпрянуть, и растянула рот в зубастом оскале. Он закричал, откинулся на спину, пытаясь отползти, но пальцы сжались на его запястье стальной хваткой. Блеснуло лезвие, и чей-то меч отсёк девушке руку по самый локоть. Русалка взвыла, кувырком ушла под воду, и только тёмное пятно крови растеклось по реке. Милан, бледный от страха, отполз подальше, пока не ткнулся спиной в Неждана, поймавшего его. Женская кисть по-прежнему сжимала его запястье, и никак не получалось смахнуть её, сколь остервенело ни тряс он рукой. Дарий стоял рядом, возвышаясь над ними, держа в руке обнажённый меч, и лёгкая улыбка играла на его губах, а взгляд был направлен на реку.
Воды Тишьи забурлили, словно во вскипевшем котле. Лошади занервничали, заголосили, встали на дыбы, но Неждан вовремя поймал поводья, не дав животным сбежать. Милан тоже поднялся на ноги, стряхнул-таки с себя отрубленную руку, достал из ножен меч. Парнишка всё ещё дрожал и оставался бледен, но сжимал оружие, готовый к бою. Неждан завопил, пытаясь перекричать лошадиный верезг:
– Нужно уходить!
– Нет, – отрезал Дарий. И лишь после заминки пояснил: –