– Тихон, успокойся. Я не дам ему тебя тронуть.
Морен выставил ладонь перед водяным, силясь утихомирить его, словно разгорячённого жеребца, и тут же поплатился за свой выбор – Истлав свободной рукой сорвал арбалет с пояса и направил его на Морена. Водяной, присмиревший было и опустившийся в воду, вновь вскинулся, но лезть не стал.
– Договор? – выпалил Истлав. – О чём он?
– Не русалки убивают людей. Их здесь много, потому что Тихон собирает обращённых девушек со всей округи под своё крыло, обещает им заботу и защиту. Они нападают лишь на тех, кто приходит к ним с мечом или повинен в том, кем они стали.
– Защищаешь его? – выплюнул Истлав, и губы его сжались сильнее. – Я знал, что ты с ними заодно. Нечистые твари тебе ближе. Твоя кровь отравлена пороком, как и его. Ты предал людской род, потому и стал таким.
– Не по его вине в лесу люди гибнут. Ты сам видел чертей.
– Подосланных, возможно, им же! – Истлав шипел, и рот его дрожал от ярости. – Мы столько лет искали цветок. Я знал, что его охраняет кто-то, кто-то сильнее и умнее поганых чертей и блудных девок, и ты сам привёл меня к нему. Убью его – и путь откроется.
– Цветок не то, чем кажется, – проревел Тихон, исподлобья следя за Истлавом. – А ты дурак, коль ищешь его! Погубит он тебя и всех тех, кого ты с собой привёл.
– Я не поведусь на твои речи, нечистая тварь.
– Истлав! – окликнул Морен, перетягивая внимание Охотника на себя, дабы не дать ему ярить водяного ещё сильнее. – Я знаю путь к цветку. Этот проклятый нам не враг. Он защищает людей, так же как и ты. Проклятье не делает его чудовищем, так же как меч в твоих руках не делает тебя убийцей. Опусти его. Мы можем спокойно уйти и найти цветок без жертв, а потом каждый пойдёт своей дорогой.
Стена молчания повисла меж ними, и тишина давила, словно могильная земля. Каждый ждал, что́ предпримет другой. Морен даже не заметил, что рука его давно приподнята, а пальцы расставлены в стороны, готовые схватиться за меч, зато этот жест заметил Истлав. Скиталец был для него словно волк, готовый сорваться и кинуться на зайца, едва тот шелохнётся, и казался куда опаснее водяного. Что этот проклятый? Разумное, но всё-таки животное, ведо́мое одной лишь жаждой крови. А вот тот, кто сохранил трезвый рассудок и человеческий ум, куда страшнее. Истлав по себе судил и понимал эту правду, как никто другой, однако нет-нет да поглядывал на водяного, ожидая, когда нападёт и он.
Но не отпускать же их? Для себя он уже всё решил.
– Выбирай, на чьей ты стороне, – бросил он, как предупреждение.
И, вскинув арбалет, выстрелил в ногу Морена.
Тот увернулся, уйдя в сторону, а Тихон ударил хвостом по озеру, подняв тучу брызг. Истлава накрыло волной, он пошатнулся, и водяной тут же сшиб его тяжёлой рукой в грудь. Под телом Охотника заскрипели ломающиеся ветки, Тихон швырнул его в кусты, будто щенка. Опираясь на руки, водяной попытался выбраться на берег,