Дояр, которого привели, – мужчина лет пятидесяти, с красным лицом, крепкий, молчаливый. При встрече лишь кивал, редко открывал рот. Взгляд у него был странный – будто подлавливал собеседника на чем-то. Большинство женщин сторонились бы такого.
По словам работника, дояр – мастер своего дела. Вставал по часам, без опозданий. Но «голова у него не в порядке», поэтому подолгу нигде не задерживался.
– Если вы сумеете к нему приноровиться, он вам отлично послужит, – уговаривал работник. – Он и сам утверждал, что у вас приживется.
Жена, выслушав, нахмурилась:
– Он мне не нравится. Но без дояра не обойтись – оставим.
Хозяин припомнил: это тот самый Ханаэ, чудак, о котором ходили слухи. Говорили, то ли он невменяем, то ли просто несчастен. Кочевал по молочным фермам.
– Ладно, – решил хозяин. – Если встает вовремя и доит хорошо, попробуем. Не сработаемся – выгоним.
Жена неохотно согласилась.
Во дворе мычали коровы – их только что разделили с телятами. Выгнанные после нескольких дней в стойле, они резвились на просторе.
Но жена, озабоченная стиркой, не замечала ни влажной свежести сада, ни цветка лотоса.
– Ну, я пошла, – бросила она и вышла за калитку.
II
Настало время дневного доения. Служанка разбудила работников. Жена велела Ханадзё приготовиться. Двое других погнали коров с выпаса. Топот копыт по деревянному настилу смешивался с мычанием. Хозяин тоже вышел в коровник.
Ханаэ оказался не таким, как ожидалось. Вместо неряшливого бродяги перед хозяином стоял опрятный мужчина: коротко стриженные волосы, аккуратная бородка, жилет поверх брюк. Рукава белой рубахи закатаны, фартук из белого хлопка – все чисто, рабочее.
Хозяину это понравилось. Ханаэ лишь кивнул, но хозяин сам заговорил дружелюбно:
– Ханаэ, я о тебе слышал. Рад, что пришел. Надеюсь на тебя.
Тот промолчал, лишь взглядом показал, что понял. Хозяин объяснил порядок работ, какие коровы доятся, какие – нет.
– Эту пеструху с запада корми перед дойкой – брыкается.
Ханаэ сразу приступил. Его манера доить поразила хозяина: левую ногу он упер в вымя коровы, ведро поставил на согнутое колено правой, прижался плечом к боку животного. Тело неподвижно, только руки работают – молоко бьет струей. За пять минут – больше четырех сё. Молоко белое, как снег, без соринок.
– Искусно! – не удержался хозяин.
Жена, процеживая молоко, тоже удивилась чистоте.
– Да, Ханаэ – мастер, – крикнула она мужу.
Тот даже не шелохнулся. Ни слова, ни взгляда – будто их и нет. Перешел к пеструхе.
Хозяин велел Канэкити подать ей корм. Ханаэ, держа ведро в левой руке, правой погладил корову по плечу, ласково что-то пробормотал.
Корова заерзала, но, получив сено, успокоилась. Ханаэ доил осторожно, умело – ни одного