– Погонщикам нужно дать выпить, иначе не справятся, – сказал кто-то.
Хозяин, скрепя сердце, согласился. Только так удалось уговорить работников. Полиция торопила: «Темнеет, начинайте!».
Мясники были наемные. Для забоя не требовалось особых приготовлений. Погонщик подводил корову, а мясник с небольшим топориком-молотом наносил удар.
Первой вывели рыжую тёлку. Мясник в жилете поверх рубахи ловко ударил – глухой стук, и корова беззвучно рухнула, лишь слегка тряхнув головой. Дезинфекторы тут же замазали рану, закрыли нос, анальное отверстие – все, откуда могла вытечь жидкость.
Погонщики по очереди выводили коров. За полчаса уложили штук пятнадцать. Животные, не видя тел сородичей, покорно шли на смерть. Корова с теленком обернулась, замычала. Мясник, не церемонясь, прикончил ее первой. Мычание оборвалось на полуслове.
Труднее всего пришлось с большим быком. Двое работников еле вытащили его. Бык, почуяв неладное, начал брыкаться. Мясник ловко подстроился и ударил. Исполин рухнул, как подкошенный.
Полицейские и рабочие, видимо, привыкшие к таким сценам, даже не смотрели. Болтали о своем.
Мне было невыносимо смотреть на эту бойню, но уйти, не попрощавшись с хозяином, казалось бессердечным. Я остался до конца. Оценка заняла час сорок, забой – всего час двадцать. Мясник, получив плату, молча ушел. Полицейские засуетились: «Теперь наша работа!».
Туши предстояло продезинфицировать и отправить в крематорий. Коровники – тщательно обработать.
Еще недавно здесь стоял гул жизни, а теперь – мертвая тишина. Меня охватило такое чувство, будто и я сам опустел. Я не мог оставаться здесь ни минуты.
Переодевшись в чистую одежду, я отдал свою в дезинфекцию и уехал. Домой возвращаться было нельзя – требовался карантин. В ту же ночь я добрался до Кодзу.
В гостинице не мог ни есть, ни пить. Пытался читать газету, книгу – нервы были натянуты. В голове мелькали образы убитых коров. Глотнул вина и лег спать.
Выдержать неделю карантина не удалось – вернулся через три дня. Чужая беда стала моей. Видно, нервы совсем сдали.
В тишине я часто думаю, как и ты, о возвращении к земле. Не знаю, что тебя тянет в Корею, но мне просто хочется покоя. Хотя, возможно, это лишь временное смятение.
Прошлый год многому меня научил. Главное – я понял, как еще неопытен. Если это письмо поможет тебе понять меня чуть лучше, я буду счастлив.
Палочки для еды
I
Утренний туман постепенно рассеивался. Сквозь листву софоры во дворе пробивались первые лучи солнца. Хозяин, попыхивая самокруткой, распахнул сёдзи и любовался садом. В большой кадке под деревом плавали круглые листья лотоса, почти полностью покрывая воду, а среди них красовался один распустившийся цветок. Нежно-розовый, вернее, даже не цвет, а лишь легкий