– Ты вообще соображаешь, что ты делаешь?! – голос отца ударил, как гром. – Нет, конечно, не соображаешь. Ты же у нас дура.
Аврора молчала.
Дейв знал, что это её способ защититься, спрятаться, попытаться унять его злость, но это никогда не работало.
– Я ничего не сделала, – наконец произнесла она, и в её голосе была усталость.
– Именно! – рявкнул Брайн, и тут же раздался глухой удар. Что-то тяжёлое полетело на пол – возможно, ваза или стакан, а может, он просто пнул стул. – Ты ничего не делаешь! Ни-че-го! Ты даже говорить нормально не можешь, не то что думать!
Дейв сжал пальцы так сильно, что ногти врезались в кожу. Ему хотелось броситься туда, выбежать из комнаты, встать между ними, закричать, чтобы отец замолчал, чтобы он не смел так говорить. Но он знал, что это бесполезно. Он уже пытался – и каждый раз всё заканчивалось одинаково. Отец бросал на него короткий, полный презрения взгляд, а потом мог ударить или швырнуть на пол, а мама подбегала, хватала его за руки, шептала сквозь слёзы:
"Дейви, пожалуйста, не лезь… ради бога, не лезь…"
Но как он мог не лезть?
Он слышал, как мать сделала шаг назад, слышал её тихий, сбившийся вдох – словно ей было страшно даже дышать.
– Брайн… – начала она, но голос её предательски дрогнул.
– Заткнись, – отрезал он.
И снова эта тишина.
Тягучая, тяжёлая, словно в комнате кончился воздух. Дейв стиснул зубы, потому что знал, что будет дальше.
Отец всё равно уйдёт, когда ему надоест, а мама будет сидеть на диване, сжимая голову руками, долго, очень долго. А потом соберёт себя по кусочкам, поднимется, подойдёт к зеркалу, приведёт себя в порядок, и если её голос дрогнет при разговоре с кем-то из знакомых, она поспешит улыбнуться и скажет:
"Всё хорошо."
Но он-то знал.
Он знал, что в этом доме ничего хорошего не было.
Его отец был героем на людях, но монстром за закрытой дверью.
И Дейв ненавидел его.
Ненавидел настолько, что в такие моменты, сжимая кулаки, едва удерживаясь от того, чтобы не врезать чем-то тяжёлым в стену, он мечтал об одном – чтобы Брайна не стало.
Чтобы он однажды не вернулся домой.
Чтобы его машина на полном ходу врезалась в столб.
Чтобы его сбил грузовик.
Чтобы он просто исчез.
Тишина длилась всего несколько секунд, но Дейву казалось, что прошло несколько минут. В эту паузу, наполненную сдерживаемым напряжением, он различал только гул собственной крови в ушах. Он знал, что будет дальше. Знал, что отец не уйдёт просто так, что ему мало слов, что ему нужно что-то большее.
И этот момент наступил – резкий, оглушающий звук удара. Не по мебели, не по стене. По коже. По живому.
Мать пискнула.
Дейв