Махараби взошел на помост, украшенный разноцветными флагами и пестрыми лентами, и сел на приготовленный для него высокий стул, обтянутый ярко-желтой материей. В руках он по-прежнему сжимал длинную плетку. Трубы взревели особенно громко, и толпа замерла. Махараби поднял плетку и начал негромко говорить. Стоявший подле него, человек в высоком красном колпаке громко повторял его слова, разделяя их паузами. Еще несколько глашатаев в таких же красных колпаках повторяли выкрики первого в паузах, которые он делал. Люди молча слушали, лишь иногда качая головами в знак одобрения.
Наконец, Махараби поднял плетку и назвал чье-то имя. К судье подвели одного из арестантов и блюститель закона, не вставая с трона, несильно стегнул его. Стража потащила осужденного к жаровне и один из экзекуторов, стоящих рядом, достал из огня длинный металлический прут, сплющенный на конце. В толпе заохали женщины. Арестант положил руку ладонью вниз на столик у жаровни и зажмурился. Через секунду к его руке приложили раскаленное клеймо, и он завизжал от боли. Спустя мгновение ему на руку наложили чистую повязку пропитанную чем-то жирным.
Взяв преступника под руки, конвойные сопроводили его до открытых ворот, развернули спиной к выходу и подталкивая древками копий выставили вон. Как только он оказался снаружи, ворота закрылись, чтобы тут же открыться снова. Изгнанный все еще стоял на прежнем месте. Тогда стражники строго закричали на него и замахали копьями. Он оскалился, как собака и, смачно плюнув в сторону города, развернулся и пошел по дороге.
Махараби назвал следующее имя, и вся история повторилась, только на сей раз слез и проклятий было больше. Изгнанный долго стоял на коленях и о чем-то умолял стражу, баюкая перевязанную руку, как младенца. Солдаты, покричав и помахав копьями, ничего от него не добились. Преступник отказывался уходить. Тогда гвардеец с красными перьями на шлеме – видимо, начальник, подошел к нему и присел на корточки. Он говорил с изгнанным. По вздрагиванию красных перьев было видно, как он кивал и качал головой, объясняя что-то. Наконец, он и вовсе положил левую руку на плечо наказанного человека, а правой – утер ему слезы на щеках. Преступник кивнул головой, поддерживаемый стражником встал на ноги и, низко опустив голову, пошел следом за первым, уже превратившимся в темную фигурку на дороге.
– Оли Вер! – произнес Махараби, и сокамерника Льенара подвели к помосту.
– Аман с тобой, васахи! – громко, чтобы слышали все, сказал вор, и глубоко поклонился.
– Аман с тобой, Оли Вер! – ответил Махараби, и легонько стегнул преступника плеткой.
Отстранив от себя окружавшие копья, Оливер подошел к жаровне и протянул правую руку. В тот момент, когда раскаленный металл прожигал его плоть, он улыбался и