В Норвежские фьорды, о которых напоминал ему еле заметный звон колокольчика в гамме оркестра. К полям Шотландии, куда уносила виолончель, на пик Эйфелевой башни вместе с флейтой, и куда-то, где он еще не был, его уносила скрипка.
Линия этого струнного инструмента трогала особенно сильно. На глаза наворачивались слезы, когда Гриша вспоминал ее. Горькая, летящая, сломанная и сильная, она заставляла его тосковать по будущему, еще его не встретившему, по человеку, в которого он ещё не влюбился, но уже бесконечно скучал.
– Гриш?..
– А, да, разобрал, да. – Громова вырвали из внутренней симфонии, он скомкано пробормотал ответ, проморгался от наваждения. – Отделаться теперь от мелодии не могу, – хмыкнул он и обвел жестом свою растерянную физиономию, – хотя, я не против – это что-то ни на что непохожее. – Глаза Гриши уперлись в гипсокартоновый потолок, но мысль полетела дальше. – Будто у Бетховена с Хансом Циммером родился ребенок, которого в лобик поцеловал сам бог. – Задумчиво пробубнил Громов, с усилием возвращаясь в реальность. – Композитор – гений. – Подытожил Гриша.
Лиза встретилась с ним взглядом, тепло улыбнулась сквозь пар над тарелкой том-яма. Громов в очередной раз увидел в ее глазах понимание, щекотавшее душу. Отсутствие осуждения за яркое восприятие реальности. Искусства.
– Я пыталась выпытать у Эммы его контакт, но она ответила в своем стиле, – Лукьянова недовольно вздохнула, откинулась на диване.
Громов с иронией улыбнулся, выдав догадку:
– «Нет»?
– А ты хорошо ее знаешь, – Вероника засмеялась.
Гриша поджал губы, чтобы не фыркнуть слишком громко.
– У меня есть подозрение, что это не трудно.
Вероника перекинулась с Гришей понимающими взглядами.
Здесь от Лизы он этого не ждал.
Громов уважал сторону защитников – Лизы и Андрея. Они правильно делали, что пытались отстоять честь подруги и сестры. Гриша сделал бы для них тоже самое. Он уважал эту позицию, но не разделял. И вопрос был в том, стоит ли считать другом человека, вынуждающего своими поступками защищать свою честь.
– Может ты ее спросишь, Андрей? – Вероника обратилась к парню, палочкой поддела рулетик с уткой, Андреев удивленно проводил эту ловкость рук взглядом.
– Нет, не думаю. – Пораженный тем, как Лукьянова управляется с китайскими палочками, заторможено произнес он, опомнился. – Если Эмма тебе отказала, на то есть причина, вряд ли она просто ерничает.
Вероника пустила непроизвольный, изумленный смешок.
– А вот ты, похоже, ее совсем не знаешь. – Гриша подавил улыбку. В точку. – Но ладно, не мне судить. – Отмахнулась она. – Громов, может ты?
Гриша моргнул.
– Что – я?
Он упустил момент, когда начался разговор на другую тему? Почему прозвучало его