– Спроси, дозволит ли с нэй заговорить.
Эка честь! Срединники спрашивали дозволения рот открыть разве что при Посаднике, да и то не потому, что обычай блюли, а потому что тот был скор на расправу.
– Отчего же не дозволить…
Но шляху того оказалось мало, он ждал.
– Нэ так скажи, – посоветовал Шатай. – Скажи: «Говори со мной».
– Говори со мной, – повторила Крапива.
Одноглазый развязал горло сумы, сыпанул из нее крупы в висящий на треноге котелок, перемешал и лишь потом продолжил:
– Мэня звать Кривой. Ты пошла с нами из сэлэния?
– Да.
Свет пламени делал глубже морщины на его лице. Кривой нахмурил лоб, и стало видно, что он немолод.
– Почэму?
Крапива и себя-то об этом спрашивала, да ответить боялась. Она сжала зубы и процедила:
– Нет мне жизни в деревне.
Кривой повременил, зачерпнул длинной ложкой из котелка, попробовал, добавил соли. Крапива ждала, что молвит.
– Почэму?
– Хворобная я… – Шлях с перевязанным бедром напоказ отодвинулся, и Крапива торопливо добавила: – Не заразная. Но… Коснуться никого не могу. Боги сделали так, что кожа моя жжется.
Третий шлях плюнул на две стороны и рявкнул:
– Аэрдын!
Шатай же пнул его ногой и хохотнул:
– Сам ты аэрдын! Это благословэние Рожаницы! Чтоб такие, как ты, нэ распускали рук!
Крапива испугаться не успела, как раненый засмеялся в ответ и тоже пихнул Шатая. Тогда она осмелела:
– Я просилась с вами, потому что слыхала: шляхи не касаются своих женщин…
– Эще как касаются! – перебил Шатай. – С дозволэния, но так, что жэнщины кричат от счастья!
В свете огня и без того все казалось рыжим, но Крапива совсем уж покраснела.
– Ты сэла в сэдло нашего Шатая, – заметил одноглазый. – Знаешь ли, что это значит?
Крапива замотала головой, а Шатай насупился. Это заметили все, и раненый хмыкнул:
– Уж нэ рэшил ли хэлгэ взять сэбэ жэну обманом?
Тогда Крапива узнала, как вспыльчивы могут быть шляхи и как много делала Свея, дабы не разозлить их. Шатай взвился с места и выхватил нож. Он кинулся на того, кто обозвал его хэлгэ, перемахнул через костер, не задев притом котелка. Кривой даже мешать в нем не перестал. Крапива подорвалась остановить сцепившихся мужей, но одноглазый махнул на них ложкой:
– Сиди. Разбэрутся. Нэ впэрвой.
На драку от других костров не сбежались ни поглазеть, ни тем более разнять. Только послышался чей-то смех:
– Опять Брун с Шатаем костер дэлят!
Дележ и верно был не первым: двое катались по колючей траве и угощали друг друга ударами, но никто не уступал.
Крапива прошептала:
– Что такое… хельге?
– Нэ произноси вслух. – Кривой плюнул через плечо. – Это дрянь. Бэзродный, слабый, трусливый.
– Разве