– Ты серьёзно?
Я кивнула, всё ещё не до конца веря в то, что это правда.
– Ну так это ж здорово, Катюха! – он подхватил меня на руки и закружил, смеясь.
Я смеялась вместе с ним, а внутри меня уже зарождалась новая жизнь – наше будущее, наше продолжение.
О беременности я узнала только на четвёртом месяце.
Почему так поздно? Потому что в то время не было УЗИ, не было тестов, не было анализов на ХГЧ, которые сейчас могут показать беременность через пару недель. Никто не бегал по врачам с каждой задержкой, да и менструальным циклом особо не занимались – не пришли в срок, значит, организм устал, заработалась, понервничала. Время тогда было другое.
Я слышала, что сейчас девушки узнают о своей беременности уже на поздних сроках или даже в родильном кресле. Мне это кажется абсурдом. Но, наверное, им так же сложно поверить, что я четыре месяца носила ребёнка и даже не подозревала об этом.
Павел берёг меня, как мог. Мне казалось, что он сдерживает в себе океан эмоций, но не говорит лишних слов, чтобы не тревожить меня. Мы мечтали о малыше – я надеялась, что это будет девочка, а он, как и многие мужчины, ждал сына. Я помню его глаза, когда он гладил мой живот, говорил с ребёнком, а потом улыбался мне так, словно видел в этом всю свою вселенную.
Я думала, что впереди у нас будет счастливая семья.
Но эта беременность закончилась трагедией.
Это было тёплое июньское утро, воскресенье.
Солнце уже палило вовсю, воздух в доме был тяжёлым, стоял запах летней жары, пыли и свежевыстиранного белья. Я тогда уже была на большом сроке, чувствовала каждый шевеление малыша. Она пиналась так сильно, что порой мне казалось – вот-вот, ещё немного, и она просто возьмёт да выберется наружу сама.
Мы с Павлом решили устроить большую уборку. Так было принято. Тогда беременных не берегли, не укладывали на диван с подушками, не носились с ними, как с фарфоровой куклой. Конечно, были поблажки, но не такие, чтобы позволять себе отдыхать, пока муж делает работу по дому.
– Повесь занавески, пока они влажные, – сказал мне Павел, улыбаясь. – Так они сами расправятся, гладить не придётся. Мама всегда так делает.
– Хорошо, – кивнула я, хотя чувствовала себя неважно.
Жара, слабость, какой-то липкий туман в голове… У меня, видимо, упало давление. Аппетит в тот день был совсем никуда, ела мало, пила тоже. Да кто бы тогда придал этому значение?
Я покорно взяла занавески, поставила табурет.
Всё было в порядке. Я медленно, спокойно дотягивалась до крючков, подвешивала тюль. Работа не сложная, но с моим животом – уже непростая.
Дошла до середины, почувствовала, как плывёт перед глазами. Подумала: «Надо передохнуть».
Осторожно спустилась, присела, подышала. Отпустило.
Продолжила.
Я уже почти закончила, когда вдруг в груди будто что-то сжалось, дыхание перехватило, а в голове вспыхнула вспышка боли. Всё закружилось, поплыло перед глазами. Тюль выпала