Стройка продвигалась медленно, но уверенно. Павел брался за любую работу – сам клал кирпич, сам таскал цемент, сам ездил за материалами. Иногда ему помогали друзья, иногда – соседи, но большую часть времени он работал в одиночку.
Я старалась быть рядом, чем-то помочь, хотя толку от меня в строительстве было мало. Но я привозила ему обед, стирала его рубашки, чтобы они не становились каменными от цементной пыли, и просто старалась быть опорой.
Следующим летом мы, наконец, вошли в свой дом.
Правда, тогда это ещё сложно было назвать полноценным домом. Он состоял всего из двух комнат. Маленькие окна, свежая штукатурка на стенах, ещё пахло известкой, а в углу стояла печка, которая грела наш крошечный новый мир.
Кухня была отдельной постройкой – небольшой, деревянной, с маленьким столом и старой плитой, которую Павел привёз от кого-то из знакомых. Санузла не было совсем. Мы пользовались уличным туалетом, как, впрочем, и большинство семей в округе.
Мылись в бане. Она находилась в пятнадцати минутах ходьбы от дома, и по вечерам мы брали полотенца, чистую одежду и шли туда, смеясь, разговаривая, обсуждая планы на будущее.
Я помню, как однажды, возвращаясь с бани, мы шли по тропинке через поле. Воздух был свежий, пахло скошенной травой, где-то вдалеке слышался лай собак.
– Ну вот, Катюха, у нас теперь есть дом! – вдруг сказал Павел, сжимая мою руку.
– Ну, не совсем… – улыбнулась я. – Дом без кухни, без ванны, без забора.
– Главное – стены есть! А остальное – доделаем!
Он говорил это с такой уверенностью, что мне и в голову не приходило сомневаться.
Мы были молоды, влюблены, и нам казалось, что мы свернём горы.
Теперь у нас был свой угол, пусть и не идеальный, но наш. Это было начало нашей настоящей жизни.
Постепенно наш дом становился настоящим. Вместо двух комнат появилось четыре – мы пристроили спальню, маленькую гостиную и ещё одну комнату, которую Павел называл «на всякий случай». Я знала, что он надеялся, что однажды здесь зазвучит детский смех.
Во дворе выросли хозяйственные постройки – сарай, курятник, загон для кроликов. Поначалу я боялась, что не справлюсь с хозяйством, но жизнь не оставила мне выбора – приходилось учиться всему на ходу.
Мы завели кур, уток, кроликов. Сначала немного – пять кур, пару уточек. Но постепенно живности становилось всё больше, и двор наполнился звуками – утренним кудахтаньем, тихим ворчанием уток, стуком кроличьих лапок по деревянным клеткам.
Павел убирал за животными наравне со мной. Он не боялся работы вообще. Даже на выходных не сидел без дела – всегда находил, чем заняться: то забор поправит, то сарай подкрасит, то пойдёт в лес за дровами.
– Паша, да посиди