Старик на скамье весь извивался, выл, визжал, а молодой молчал, только плечи у него вздрагивали и ноги судорожно дергались.
Аким при каждом ударе втягивал голову в плечи, точно и по его спине хлестали розги.
«Вот сейчас, сейчас этих кончат, и меня», – думал он. И в голове у него мелькало что-то быстро и беспорядочно… Станок типографский вдруг представился. Как он не в ту сторону ручку дернул, мастер-то, Андрей, как перепугался… «Не миновать тебе кошек», – шепчет… Потом Захар вдруг вспомнился… Так и не выучил его Аким грамоте… Теперь уж не выучит.
Холодно! Аким передернул плечами. Тимофею вон жарко. Аким посмотрел на сторожа, поровшего молодого мужика. Старается, пёс! Ишь рукав под мышкой лопнул, – что дальше, то больше рвется.
– Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят… – считал Власов. – Хватит. Отвязывай. Вон тех двух бери.
Аким перевел дух. Не его, стало быть. Его последним, верно. А ведь долго, должно быть, пороть будут. Сто двадцать человек – мало ли? До самого вечера, пожалуй. Он переступил с ноги на ногу. Устанешь стоять.
Еще двое лежали на скамьях. Толпа на площади опять стихла, ожидая команды Власова.
Только откуда-то издали Акиму послышался точно гул какой-то.
Гром, что ли? Аким поднял голову. Небо все такое же светлое. Солнца не видно, но и туч грозовых тоже нет. Не должно быть грома. А хорошо, кабы грянула гроза, сильная, с ливнем. Отложить бы пришлось порку. До него бы, может быть, и не дошел черед.
Но тут Власов опять скомандовал:
– Начинай!
Розги засвистели, а мужики оказались на этот раз такие голосистые, что за их воплями и криками ничего больше не слышно было.
И вдруг… что такое? Топот где-то близко, выстрелы…один, другой, пальба целая… Что же это? За их поселком будто стреляют, у передних ворот.
Сторожа так и застыли с розгами в руках.
Управитель на помосте замахал руками.
– Стой! Ни с места! То, видно, злодеи напали! Защищайте завод!.. Оружие раздать заводским!.. Капрал! к воротам веди солдат… Не пускайте ту сволочь!
Управитель еще что-то кричал, но его никто не слушал. Теперь уж ясно слышно было, что стреляют у передних ворот. Вот в ворота заколотили, кричат чего-то. А выстрелов больше не слышно.
Зато площадь вся сразу взбаламутилась. Сторожа побросали розги. Власов куда-то пропал. Ряды все смешались. Рабочие разбегались в разные стороны. Бабы подняли визг, бросились к толпе у скамей, развязывали мужьям руки, поднимали со скамей привязанных.
На помосте тоже все метались, соскакивали на землю, убегали. Вдруг что-то затрещало, и весь помост рухнул. Опрокинулись и раскатились бочки, трещали, ломаясь, доски. Батюшка не успел во-время соскочить с помоста, и теперь, охая и со страхом озираясь, выбирался из-под обломков, обрывая о гвозди рясу. Креста у него в руках уже не было, – верно, обронил, хватаясь за доски.
Глава девятая
В одну минуту площадь будто вымело. Точно ураган по ней пронесся,