Аким ухватился за стол и стал переминаться то на одну, то на другую ногу. Ну, кажется, стоят теперь крепко и двигать ими можно.
– Ну, пошли! – крикнул приказчик.
Аким медленно, ухватившись за Власова, передвигался по комнате, с трудом переставляя ноги. Добрался до двери – порог. Ну нет, через порог никак не перешагнуть и по лесенке не спуститься.
– А, чорт! – выругался Власов. – Вот навязалась назола. Сниму я колодку, чорт с ним. Не убежит, – сказал он больше себе, чем писчику.
Он достал ключ, нагнулся, отомкнул замок, смыкавший две половинки доски, и снял колодку. Аким облегченно переступил с ноги на ногу.
– Руки давай! – крикнул приказчик сердито.
Аким послушно завел руки за спину.
– Пояс сыми…веревки не найти, – проворчал Власов.
Аким послушно снял опояску и опять завел руки назад.
Власов торопливо затянул ему изо всех сил кисти рук и, схватив точно клещами за плечо, поволок к двери.
Глава восьмая
Аким с Власовым вышли на крыльцо. Аким взглянул вниз, да так и дернулся назад. На всем громадном дворе между конторой, плавильными сараями, каналом и церковью, точно солдаты на параде, стояли рабочие. Не думал Аким, что их столько на заводе. Всегда они жались толпой, и сам он там же среди них тискался. А теперь он на них сверху смотрел, с крыльца, а они стояли тихо, как в церкви. Не очень еще светло было. Солнце не взошло еще. На дворе сумеречно было, как в церкви перед заутреней.
Спереди ряда в два или три выстроились мужики – угольщики, оборванные, в лаптях. Ряд от ряда шага на два всего. А за ними заводские. Те маленько почище одеты. Стоят все, не шелкнутся. А по бокам у передних рядов солдаты. Вреди капрал с саблей. Сегодня солдаты Акиму не такие показались, как вчера. Не страшные совсем – старенькие, косички торчат, треуголки мятые, мундиры обтрепанные. Только что ружья в руках. И не много их, солдат, – всего-то десятка три, разве чуть побольше. А ведь как напугали вчера.
За солдатами бабы напирают, иные с ребятами. Только бабы не стрекочут, как всегда. Ребята на руках у них и те притихли.
Власов дернул Акима за плечо и потащил вниз.
Прямо перед Акимом – он даже охнул – у самого крыльца лежала большая вязанка розог, а рядом стояли две широкие скамьи. Не его одного, стало быть, пороть будут. Перед одной скамьей сторож, и у него в руках треххвостая плеть.
«Плетью – это меня», – подумал Аким точно про другого.
Оглянулся, а поправей немного пристроен помост – на бочках доски, солдатским сукном покрытые.
На помосте этом стояли управитель, Беспалов, другие приказчики и заводский батюшка, отец Варсонофий, в рясе, важный, одной рукой бороду расправляет, а в другой руке крест держит.
«Напутствовать, что ли, кого-нибудь? – подумалось Акиму. И вдруг он весь похолодел, даже плечами передернул. – Неужто для меня это попа привели?»
Власов оставил Акима у скамьи, а сам поднялся по лесенке на помост, и тут только Аким заметил, что и Ковригин