Если бы этот правитель сохранил эти благородные чувства, он мог бы сравниться в мудрости с Марком Аврелием и Траяном, превосходя их, возможно, в военной славе. Но опьянение властью и амбиции окружавших его священников вскоре заставили его отказаться от этой мудрой политики. Христиане, едва избавившись от преследований, разделились на секты. Императору следовало бы использовать свою власть только для того, чтобы запретить им любые действия, нарушающие общественный порядок. Нужно было избегать вмешательства в эти споры мнений, чтобы не придавать им рокового значения. И, несомненно, если бы он не рассматривал эти разногласия как политические, метафизические споры христиан не оказали бы большего влияния на судьбы народов, чем споры различных философских школ, которые так долго разделяли умы, не нарушая мира на земле.
Но как только власть императора вмешалась в религиозные дела, они превратились в государственные дела. Дух оппозиции и свободы, вышедший из сената, проник в соборы; смелость, покинувшая трибуну, вновь появилась на кафедре. Совесть сопротивлялась власти; священники претендовали на управление душами, как князья – телами, и мир привык признавать две власти: одну духовную, другую светскую, чьи страсти никогда не позволяли точно определить границы.
Некоторые правители, ревнивые к своей власти и плохо окруженные, часто противопоставляли ересь догматам, принятым церковью, и преследовали тех, кого не могли убедить. Другие, слабые и робкие, управляемые амбициозными священниками, уступили тиаре часть привилегий своей короны. Желание тщеславной славы, жажда богатства, надежда на власть распространили в церкви семена разложения. Эта моральная религия, которая запрещала все страсти, учила всем добродетелям, считала заслугой бедность, долгом – смирение и приказывала всем своим служителям проповедовать людям единство, равенство, любовь и прощение обид, представила миру скандальную картину самых упорных раздоров, самой необузданной амбиции, самых непристойных споров и самых жестоких местей.
Во имя Того, кто объявил, что Его царство не от мира сего, люди позорно спорили за почести, богатства, власть. Во имя Бога, который прощает, они бросали друг в друга небесные молнии. Во имя Бога мира земля была обагрена кровью.
Все страницы этой истории, а в течение многих веков и страницы современной истории, будут слишком наполнены беспорядками и преступлениями, которые стали результатом этих роковых заблуждений. Описывая их с верностью, справедливо и необходимо всегда избегать не менее распространенной ошибки – смешивать простую, моральную, терпимую, мирную религию со страстями и излишествами ее служителей. История перестает быть беспристрастной и теряет свой благородный характер, когда, слишком раздраженная злоупотреблениями, она обвиняет принципы. Это обман людей: вместо того чтобы просвещать их, приписывать философии ошибки софистов, свободе –