В кабинет вошла секретарша с чаем. Она поставила его передо мной. Ее смущение и обида еще горели на щеках пунцовым румянцем.
– Возьмите у Юрия Валентиновича пальто, – распорядился Хомичев.
– Нет, спасибо. Меня знобит.
Я решил оставить все как есть, так как теперь не был уверен, что мой внешний вид без верхней одежды будет соответствовать обстановке. Я никак не мог вспомнить, что на мне одето. Все перемешалось в моих мозгах. От утреннего весеннего настроения не осталось и следа. Внутри меня кипел котел ярости. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не послать всех к чертовой матери. А самому не сбежать на этот злополучный чердак.
Хомичев еще некоторое время раскланивался и благодарил меня за мужество и трудовой подвиг. Его пространная речь казалась мне совсем невнятной. Он явно чего-то хотел от меня, но стеснялся попросить. В конце концов, когда я попросил его выражаться яснее и по делу, Хомичев заорал на подчиненных.
– Вот они новые трудовые отношения! А вы как работаете? Гайку с болтом путаете! Ведь вам все объяснили, перевели на русский.… Вот вам схема, пожалуйста. Только бери и соединяй. А вы все по старинке, тыкаете и тыкаете, куда попало! Я вам не за тыканье соцпакеты оплачиваю! – орал Хомичев. – Юрий Валентинович, у нас срыв запуска новой линии. Без вас никак! – обратился он ко мне так вежливо, насколько позволял ему его темперамент. – Задержитесь на денек другой. Оплата в двойном размере.… Пожалуйста.
«Ну, что ж, теперь у меня все основания остаться», – подумал я.
– Разберемся, – сказал я. Откуда в моем лексиконе появилось это странное словечко? Оно вселяет надежду в того, кому предназначено? И я вдруг вспомнил, что услышал его в первый вечер от нее на чердаке. Так хотелось во всем разобраться тогда. И такое облегчение испытал я, когда услышал это «Разберемся!». Она сделает это за меня, внесет ясность и подскажет, что делать дальше и как с этим жить. Но на самом деле все только запуталось. Она сначала вселила в меня призрачную надежду, а, спустя сутки, разбила ее ударом в лицо. О том, что я тоже ударил ее, я не вспомнил…
За этими пространными, не совсем понятными мне самому размышлениями, я не заметил, как кабинет Хомичева опустел.
– Спасибо вам, Юрий Валентинович. Как научить народ работать? – Ему явно хотелось выглядеть умным в моих глазах. Я предоставил ему такую возможность и выпил с ним предложенную рюмку коньяка «за наше общее дело». Хомичева потянуло на откровенность, и мне пришлось выслушать его версию накопления первого миллиона.
– Юрий Валентинович, трех дней вам хватит, чтобы со всем этим разобраться? – вдруг спросил Хомичев и посмотрел мне в глаза трезвым взглядом.– На большее не рассчитывайте, – тихо добавил он.
Я вышел из кабинета, оставив дверь открытой. Секретарша пудрила нос и даже не посмотрела в мою сторону. Дверь из приемной