Стреляю одновременно с офицером Ормонд и полудюжиной других лучников. Выпущенные стрелы летят против ветра.
Всадник успевает только прикрыться одной рукой, широко раскинув крылья, когда в него впиваются стрелы. Многие отскакивают от его лат, но другие пробивают крылья, а по крайней мере одна пронзает горло. Я слышу хрип, вижу, как он заставляет коня пятиться назад.
Под нашим натиском крылья Смерти поникают, его тело скользит вниз и вскоре с глухим стуком падает на землю.
Несмотря на это, я готовлю и выпускаю следующую стрелу – как и остальные лучники. И следующую, и следующую.
«Стреляйте, пока он не упадет, – говорила я вчера собравшимся в зале людям, – и потом продолжайте его обстреливать. До тех пор, пока стрелы не кончатся».
Так мы и делаем. Методично опустошаем колчаны, пока конь не валится с ног, а Смерть, утыканный стрелами, не начинает походить на дикобраза больше, чем на человека.
За это время последние выжившие беглецы успевают скрыться, и их крики звучат все тише и тише.
Наконец запас стрел иссякает, и тихий свист их полета сменяется тишиной.
– Твою ж, – выдыхает Келли рядом со мной. Выронив лук, она оседает по стенке. – Мы справились.
– Да, – тихо соглашаюсь я, не сводя глаз с неподвижного тела Смерти. Сейчас меня раздирают на части весьма противоречивые чувства.
Мы сразили ангела.
Я первой подхожу к телу. Отчасти потому, что остальные ощутимо дрейфят, а отчасти из-за того, что, сбросив оцепенение, я к нему бегу.
Опустившись на колени рядом с всадником, я глотаю вскрик ужаса, готовый вырваться при виде того, что2 мы с ним сделали, на чем я же и настояла. Я изо всех сил стараюсь подавить рвотные позывы.
Никогда в жизни я такого не делала, и это зрелище наполняет меня ужасом и отвращением.
Он убил тебя дважды и наверняка не задумываясь повторил бы это и в третий раз, если бы ты вновь встала на его пути.
При этой мысли тошнота стихает, но ненамного.
Я кладу руку на серебряные доспехи всадника, и взгляд на минуту задерживается на изображении траурной процессии – оно отчеканено на металлической пластине.
Наклонившись к его растерзанной голове, я шепотом зову:
– Смерть?
Ничего. Он не шевелится.
Меня охватывает порыв одну за другой извлечь все стрелы и омыть его тело, но мне не дают такого шанса.
Позади раздаются шаги – это остальные подходят к всаднику. Неожиданно во мне вздымается волна странного желания защитить его. Я отнимаю руку от серебряных лат.
– Не трогайте его, никто, – хрипло требую я, вставая и глядя на подошедших. Я чувствую себя львицей, защищающей свою добычу.
– Кто это сказал? – слышится знакомый голос.
Мой взгляд останавливается на говорившем.
Проклятье, это тот самый тип, который вчера ушел с нашей встречи, тот самый, кто считал мои слова чепухой и абсурдом. Как там его зовут?
Джордж.
Я и не догадывалась,