Павла Алексеевича Салтанова, я познакомился там с Пустовойтенко, как женихом его дочери, Ксении Павловны, вскоре затем по окончании академии Генерального штаба и женившегося на ней. До войны Пустовойтенко считался ординарным офицером Генерального штаба, ничто не выдвигало его; против обыкновения, он и полком (182-м пехотным Гроховским) командовал пять лет, стоя с ним в такой дыре, как Рыбинск. Незадолго до войны, в начале 1914 г., он был произведен в генерал-майоры с назначением на должность начальника штаба одного из сибирских корпусов. Он отправился туда дальним морским путем и прибыл на место уже в конце весны. В это время Янушкевич был назначен начальником Генерального штаба. Тесть Пустовойтенко Салтанов пользовался глубоким его уважением; Янушкевич хотел сделать ему приятное и сказал генерал-квартирмейстеру Генерального штаба Ю. Данилову, что хотел бы видеть Пустовойтенко в Петербурге. Данилов исполнил это желание, но назначил генерал-майора на полковничье место 2-го обер-квартирмейстера. Пустовойтенко возвращался обратно. В это время была объявлена война. Предназначавшийся еще раньше на место генерал-квартирмейстера штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Лукомский, женатый на дочери Сухомлинова, отказался от этого поста. Алексееву неожиданно пришлось выбирать новое лицо. К составленному им списку кандидатов Янушкевич рекомендовал прибавить Пустовойтенко. Кончилось тем, что, не зная его лично, Алексеев на нем и остановился. Вот обстоятельства, которые способствовали такой быстрой карьере моего старого знакомого.
Я передал ему письмо его жены, приветы Салтановых и ждал служебных указаний.
► Михаил Саввич вкратце посвятил меня в предстоящую мне работу, сам, однако, не отдавая себе ясного в ней отчета. Как и предупредила меня Ксения Павловна, знавшая о моем переводе из писем мужа, я понял, что буду работать под руководством Носкова по созданию более нормальных отношений Ставки с периодической печатью. Общая мысль добрососедского единения с печатью принадлежит Алексееву, а ему подсказана отчасти генералом Эвертом. Затем Пустовойтенко рассказал кое-что из жизни штаба.
Прежняя Ставка, при Николае Николаевиче и Янушкевиче, только регистрировала события; теперешняя, при царе и Алексееве, не только регистрирует, но и управляет событиями на фронте и отчасти в стране. Янушкевич был совсем не на месте, и прав кто-то, окрестивший его «стратегической невинностью». Расстроенность разных частей армии значительна и вполне известна. Царь очень внимательно относится к делу; Алексеев – человек прямой, глубоко честный, одаренный необыкновенной памятью. Михаил Саввич считает его недосягаемо высоким для всех, не исключая и самого себя. Его доклады царю очень пространны. Новый штаб хочет отдалить себя от дел невоенных и стоит совершенно в стороне от придворных интриг; Алексеев и Пустовойтенко ничего не добиваются, ведут дело честно, не шумят, пыль в глаза никому не пускают, живут очень скромно. Собственно штаб, не по форме, а по существу, составляют: Алексеев, Пустовойтенко, генерал-майор
