Светлый и уютный зал популярной кондитерской предсказуемо заполнен до отказа. Единственным свободным местом оказывается венский стул рядом с сидящей за столиком у окна женщиной.
Женщина особенная. Как я люблю. Брюнетка. Длинные волнистые блестящие волосы собраны в аккуратный хвост сбоку как-то очень стильно и элегантно. Серый шерстяной пиджак накинут на плечи. Высокий ворот синей водолазки подчеркивает красивую линию подбородка с едва заметной ямочкой. Необыкновенные глаза цвета густого дыма от осеннего костра с полыхающими огнем вкраплениями золотистых брызг. Умные и печальные глаза. Женщина расстроена.
Как можно быть расстроенной с такими бесконечно длинными и стройными ногами, обтянутыми голубыми джинсами? Как вообще женщине с такой сногсшибательной внешностью можно быть печальной? Попробую узнать. Как там сказала утром мама: «А вдруг это судьба?»
– Здравствуйте! Прошу прощения! Можно мне занять свободное место? – выворачиваюсь я наизнанку с внушающей доверие улыбкой.
– Если приставать не будете, то можно, – отвечает тихо моя предполагаемая судьба, даже не повернув головы в мою сторону.
– Да боже упаси! Мама еще в детстве запретила мне приставать к красивым женщинам, – привычно завожу я любимую шарманку и прикидываю свои шансы на успех.
– Как я вас понимаю, – обращается женщина к своей чашке.
– Я прошу прощения, что вторгаюсь в вашу приватность! Позвольте уточнить! У вас монолог или у нас диалог? – демонстрирую я свое мастерство каламбурить.
– Диалог у нас с капучино, – отвечает женщина, поворачивается и смотрит мне прямо в глаза.
И то, что я увидел в ее глазах, подсказало мне слова:
– Простите. Серьезно. Простите, пожалуйста. Как-то по-дурацки я себя веду.
Женщина не была ни грустной, ни печальной. Что-то страшное и трагическое произошло в ее жизни. Что-то, почти убившее в ней жизнь.
– Вы ведете себя не по-дурацки, а предсказуемо. Это уже второе кафе, из которого мне придется уйти из-за таких, как вы, – красавица продолжает смотреть мне в глаза и говорит правду. Ведь я действительно с ней заигрывал.
– Пожалуйста, не уходите! Мне стыдно. Поверьте. Останьтесь, пожалуйста! Обещаю не приставать! И не расстраивайтесь вы так! Может, еще всё обойдется. Может…
– Что обойдётся? Моя мама передумает выдавать меня замуж за еврея для сохранения нашего рода? Или, может, папа перестанет слушать бабушку и не заставит меня знакомиться с каким-то великовозрастным прорабом-ловеласом? Или, может, бабушка сама поймет, что сын дочери ее близкой подруги может не быть чудесным мальчиком в тридцать два года? Я не хочу быть племенной кобылой! Я хочу заниматься любимым делом и создавать людям уютные дома!
Что вы на меня так смотрите? Вот