Сталин в самом деле вел войну – и с крестьянством, и со своей собственной Коммунистической партией, якобы проявлявшей мягкотелость в этот грозный час. 4 мая он получил от Ягоды доклад о том, что только что прибывшие в армию истощенные призывники жадно набрасываются на обещанные им сухари и сахар, а вслед за ними являются родственники, выклянчивая подачки. Один из призывников, по словам осведомителя, говорил: «Когда не было колхозов, крестьяне жили много лучше, сейчас при колхозах все голодают. В случае войны никто не пойдет защищать соввласть, а пойдут все против нее» [855].
Японская Квантунская армия предприняла попытку захватить Джехоль во Внутренней Монголии, который мог послужить трамплином для нападения и на Пекин, и на Внешнюю Монголию – сателлита СССР [856]. Чан Кайши еще раньше обратился за помощью к Лиге Наций, но это привело лишь к тому, что Япония вышла из этой организации, которую в Токио стали считать расистским англо-американским заговором, имеющим целью его ослабление [857]. В последний день мая 1933 года генералы Квантунской армии заключили перемирие с местными должностными лицами в порту Тяньцзинь в Северном Китае, по условиям которого границы Маньчжоу-Го подходили к Великой китайской стене, Япония получала контроль над стратегически важным горным перевалом, а между Стеной и районом Пекин – Тяньцзинь создавалась 60-мильная демилитаризованная зона [858]. Сталин подозревал, что Китай, чья подпись не стояла под соглашением о перемирии, втайне ведет переговоры о прекращении войны, что развязало бы Японии руки для нападения на СССР. На советскую территорию якобы проникали японские диверсанты [859]. Диктатор получал расшифровки перехваченной переписки между британским послом в Токио и лондонским Министерством иностранных дел, из которых следовало, что японские военные приготовления выходят за рамки целей, имеющихся в Китае, и что японские военные наблюдатели считают войну с Советским Союзом неизбежной [860]. С подачи Сталина советские газеты в завуалированном виде публиковали выдержки из разведсводок, разоблачающие агрессивные намерения Токио [861].
Партийный журнал «Большевик» пытался дать отпор ощущению капитуляции «Советского Союза перед мировым империализмом вообще и перед японским империализмом в частности» [862]. Но сама способность СССР вести войну вызывала все большие сомнения. 7 мая