– Это невыносимо! – восхитился Пал Петрович.– Если сейчас не принесут сюда холодной водочки, то, почитай, вся красота пропала! Да Марию Павловну зовите к столу.
Мария Павловна немедленно спустилась к пробе деревенских припасов. Да и водочка немедля появилась в хрустальном графинчике с такой же хрустальной рюмочкой.
– Вот! Теперь – совершенство, душа моя. Чистое совершенство! Ну, помолимся, благословясь. Пал Петрович, благословившись перед трапезой чтением положенной молитвы «Отче наш», пригласил всех приниматься за пробы.
За столом все не уставали нахваливать непревзойдённое мастерство Матрёны, совершенно забыв, что в кабинете так и остался не до конца обсуждённым журнал блюд на каждый день.
Импровизированный обед уже было подходил к окончанию, как в столовую вплыла Маняша и объявила, что пришёл Семён Моковнин и просит беседы у Пал Петровича.
– Такой обед испортить! – недовольно поморщился Пал Петрович, но всё же приказал пригласить.
В столовую вошёл стройный высокий юноша в чёрном подряснике, с забранными назад и перевязанными атласной ленточкой золотыми кудрями, с широко расставленными глазами цвета густой синевы и изящными чертами лица.
– Ангела за трапезой, – прозвучал нежный, приятный голос, сопровождённый поясным поклоном.
Было однако во всей этой красоте и изяществе что-то неприятное, показное, слащавое, ненатуральное, что всё семейство Молотиловых не могло должным образом скрыть выражение неприятности на лицах, хотя и постарались быстро его изгладить. К несчастью, вся эта минутная реакция не ускользнула от взгляда выпускника-семинариста: «Ну, попомните вы у меня, как морщиться». Но вслух произнёс:
– Прошу покорно извинить мой несогласованный визит. Поверьте, только крайние обстоятельства заставили меня прибегнуть к такой неделикатности.
– Да ладно, что уж там. Всякое бывает в нашей жизни. Прошу покорно отведать нашей еды простой.
– Очень и очень благодарен, – охотно согласился Семён, вечно голодный, про которого говорили однокурсники за глаза, а то и в глаза, что не в коня корм, и куда вся эта еда у него девается.
Нарушив приличия и поглотив по второй порции картошки, рыжиков и прочего всего, что присутствовало на столе, Семён, наконец, обратился к молчавшим во всё это время хозяевам:
– Необыкновенная вкуснота! Необыкновенная! Небось, ваша Матрёна-кудесница?
– Она, голубчик, она. Так чем обязаны визиту? – сдержанно, но вежливо произнёс Пал Петрович.
– Дело деликатное. Вы уже знаете, что я окончил семинарию и меня определили на здешний приход. Но место диакона не могу занять, потому